Был чудный светлый и теплый летний день. В комнате было настолько жарко, что Гордон Чейз снял свой пиджак и повесив его на спинку стула вернулся к написанию очень важного письма. Как только его перо дотронулось до листа бумаги в дверь постучали и Гордон отвлекшись поставил на письме кляксу.

– Войдите! – злобно произнес он, комкая письмо и бросая его в урну возле стола.

В дверях показался его юный сын, только что закончивший школу. Выпрямившись, он встал на коврик представляющий из себя круг, в котором были еще несколько кругов поменьше. Встав в середину словно на мишень. Кайлеб заложил руки за спину как приговоренный к расстрелу и отрапортовал о своем прибытии.

– Вы меня вызывали?

– Да.

Гордон нахмурился. Бросив перо, он откинулся на спинку кресла и сложив руки в замок на своем животе стал рассматривать сына. Он долго думал о будущем своего строптивого ребенка, рожденного вне брака. Кайлеба он любил ни больше ни меньше, чем остальных своих детей и теперь он должен был решить, что с ним делать.

Гордон думал об отправке Кайлеба на военную службу, но последний был достаточно мягкотелым и, скорее всего, еще в академии он превратился бы в бабу, а не в настоящего мужчину. Приходя к этому выводу, он подумывал отправить его в семинарию, но был уверен, что настолько извращенный деньгами ребенок попросту не перестанет вести тот распутный образ жизни, кокой он ведет сейчас. В итоге его отец-настоятель вышвырнет Кайлеба за двери церкви и не пройдет и двух недель его обучения. После он обдумывал роль сына на месте помощника адвоката. Он понимал, что Кайлеб прекрасно подходит на роль стряпчего, но был уверен, что тот будет вечно ныть про колоссальное количество работы в конторе, а затем бросит свое место работы.

Размышляя насчет будущего сына, Гордон в конце концов пришел к единственному выходу из данной ситуации. Он сделает из него брокера. Тот будет бегать по бирже и выкрикивать свои условия сделки. Скорее всего, ему понравиться подобная работа, более того, сам Гордон когда-то занимал данный пост в одной из фирм, когда только начинал свою карьеру. Перед этим он отправит Кайлеба выучиться в каком-нибудь престижном университете Британии.

Гордон расплывался в улыбке предвкушая разговор, который уже давно назрел. Теперь же он был грозен как никогда. Видимо Отец только сейчас понял, чтобы он не предложил сыну, тот будет упираться рогом и твердить о своих писульках.

– Настало время определить путь твоей жизни.

– Мы неоднократно обсуждали эту тему. Я хочу зарабатывать на жизнь именно этим писательством и никаким другим ремеслом. Почему вы протестуете?

Гордон начал вскипать как чайник на огне. Лицо его раскраснелось, а руки побелели от напряжения, что создалось при сжатии кулаков. Он с яростью опустил кулак на стол, да так сильно, что рядом стоящая чернильница подпрыгнула, но благо не перевернулась.

– Да, черт возьми! Мы несколько раз обсуждали эту тему, и я несколько раз тебе говорил, что после моей смерти ты останешься без нитки. Моя первая жена и твой брат, и сестры не оставят тебе и пенни. Ты хочешь сказать, что сможешь зарабатывать себе на жизнь своей писаниной?! Черта с два! Подумай о своей семье, чем будут они питаться, где жить, во что будут одеты? Ты хочешь, чтобы мои внуки были нищими и умерли от голода или холода?

– Я не собираюсь связывать свою жизнь с какой-либо женщиной.

– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что с тобой будет после того, как перевалит за двадцать. Вот тогда сразу же глаза загорятся. Не веришь? Боги, я сам был таким же! Как ты этого не понимаешь. Я сам витал в облаках пока мой отец не заставил меня заняться каким-нибудь делом. Я даю тебе все, чего ты желаешь, и теперь я хочу выучить тебя, и не абы где, а в престижном месте, там, где учились короли. Ко-ро-ли!

– Мне плевать на королей и учебу. Я хочу стать писателем, и я буду им.

– Я оставлю тебя без наследства!

– Вы сами говорили, что ваша первая жена и ее дети заберут у меня все.

– Тогда я прямо сейчас лишу тебя всех благ.

– Плевать.

– Плевать, плевать, ты только и делаешь, что плюешь… Прямо мне в душу! Ты так говоришь, потому что не видел нищеты, не знал ее во всей своей красе. У тебя всегда был полон живот и ноги в тепле и сухости.

– Так отправьте меня на улицу.

– В общем так! Либо ты отправляешься учиться экономике, либо отправишься в военную академию. Других вариантов нет.

– Вы не можете так поступить!

– Могу и я это сделаю. После окончания академии тебя отправят на войну, где ты будишь рисковать своей жизнью, ради неизвестно чьих целей. Запах пороха сможет вразумить тебя.

– Я не отправлюсь не в одно из тех мест, что вы перечислили.

– Начальник академии мой старый друг. – произнес Гордон смотря печальным взглядом в окно. – Готовься, сегодня за тобой приедут и увезут. Прямо сейчас я ему напишу.

Нижняя челюсть Кайлеба затряслась в глазах появилась тяжесть подбирающихся слез, ноги его обмякли. Он не знал почему отец так жесток к нему. Стиснув крепко кулаки, он сквозь зубы процедил:

– Отправляйте меня в ваш университет. В армию я точно не пойду.

Гордон заулыбался, посмотрев на своего сына из-под бровей, он поднялся с места и подойдя к нему обнял.

– Поверь, сынок. Ты мне еще спасибо скажешь, – сказал он, поглаживая Кайлеба по спине.

Кайлеб так и не сказал отцу спасибо. Не потому, что он не был благодарным или делал это из принципов. Иногда он хотел это сделать, но не успел. Гордон умер, Кайлеб остался один без денег и крыши над головой. Все его желания в миг исполнились. Теперь он мог с легкостью проверить. Как живет никому неизвестный писатель. Без гроша в кармане и с дырявыми носками на ногах.

Где только не ночевал и под мостами, и в ночлежка и просто стоя возле костра, разожженного на одной из грязных смрадных улиц. Тесно прижавшись к бродягам и самым дешевым шлюхам, от которых вечно разило паленой выпивкой и сифилисом, он убирался прочь с грязных улиц в свои мечты. Там он становился успешен и всеми любим, вхожим в любой дом самых верхов высшего общества. Он не знал, как это сделать. Возможно его знали по имени отца, но кто относился к бастардам с почтением или заботой.

Его старший брат был великолепен, тот человек, что