— Я друзей не бросаю! — гордо сказал Юрка.

— Это правильно, — согласился Тимур. — Ладно, что-нибудь придумаем.

Лес мы проскочили очень быстро, это был не лес, а скорее какой-то огрызок леса, потому что через полчаса мы опять вышли к грунтовке, и там Тимур свернул.

— Веселые здесь места. Так, ребята, я не уверен, что «подстанция» не тронет вас так же, как жители Зоны. Так что от меня ни на шаг, ладно? — сказал Тимур.

— Какая такая подстанция? — не понял я.

— Ну, какая, электрическая. Там аномалия на ней гадкая, вроде почти живая, но очень уж омерзительная.

— Током бьет? — забеспокоился Толик.

— Не столько бьет, сколько на мозги давит. Ладно, пойдем, если она зашумит, разберемся, — ответил Тимур, поправил свой рюкзак и зашагал вперед.

«Подстанцию» мы увидели очень скоро. То, что это место неприятное, я понял сразу. За облезлым забором из ржавой проволочной сетки стояли с десяток жутких конструкций — вроде больших шкафов с рогами и проводами, идущими к этим рогам.

— Это трансформаторы высокого напряжения, — Тимур стал объяснять сам, не дожидаясь вопросов. — Когда здесь все еще работало, они энергию от АЭС передавали местным жителям, а теперь — кладбище трансформаторов. Очень злобное было несколько лет назад.

Что значит «злобные трансформаторы», я не понимал, но на всякий случай мы держались подальше не только от «подстанции», но даже от забора.

— А сейчас как электричество по Зоне передается? — спросил Юрка. — Мы видели на складе, когда с зомби встретились, — горят лампочки нормально.

— А кто его знает, Зона есть Зона, — пожал плечами Тимур. — Это наименьшая из проблем, с которыми мы тут встречаемся.

В одном месте, чтобы пройти дальше, нам пришлось подойти вплотную к забору из сетки. И Толик дотронулся до него рукой. Тут мы сразу поняли, почему «подстанцию» так не любил Тимур.

Словно сорвавшись с цепи, по всей территории, ограниченной забором, заметались молнии. Почти беззвучные, они только злобно шипели, как бабка на базаре, которая торгует семечками. Молнии — разноцветные, синие, голубые — бесновались, норовя вырваться за забор, но, видимо, не могли.

— Ишь ты, все не угомонится! — усмехнулся Тимур.

— А вы тут уже были раньше? — шепотом, будто не желая, чтобы услышала «подстанция», спросил Юрка.

— Да, было дело. Кстати, Андрей, твой отец меня из этого пекла тогда вытащил. — Тимур вдруг задумался на минуту и продолжил: — А пожалуй, я немного порезвлюсь!

Он сбросил рюкзак, расстегнул его и вынул оттуда большой мягкий футляр.

— Хочется мне ее позлить, ой хочется. — Тимур сказал это, глядя на прыгающие молнии.

Он присел на корточки и открыл футляр. Я уже догадался, это было как в американских фильмах про крутых спецназовцев. Внутри футляра лежала разобранная винтовка. У нее был длинный толстый ствол, ажурный приклад и еще отдельная часть, в которую патрон вставляют и которая, в общем, и стреляет. Я не знаю, как она называется. Тимур ловко, в два приема, соединил эти части, и в руках у него оказалось очень красивое ружье. Большое. Тимур из того же футляра достал обойму, я успел заметить, что патроны в ней намного больше, чем в автомате, и весело сказал:

— Так, пацаны, отойдите немного подальше, я тут в вашем стиле шкодить буду.

Мы, естественно, отошли, пятясь, уж больно было интересно посмотреть на то, что сейчас будет.

Тимур осмотрелся, выбрал себе место и улегся за обломком бетонного блока. Он устроился удобно, положив винтовку на этот самый блок. Потом прицелился и бабахнул. У самого большого трансформатора разлетелись белые тарелочки, они были похожи на бусы, только не висели, а торчали. Потом Тимур еще раз выстрелил, но в бок трансформатора, и из него потекла жирная масляная струя. После нескольких выстрелов струи текли уже из трех трансформаторов.

Потом Тимур достал из футляра один патрон и загнал его в винтовку. Выстрел! Пуля полетела, сверкая огнем, наверно, она была трассирующая. Она попала прямо в лужу вытекшего масла. Масло загорелось, распространяя вокруг черный дым. Сначала огонь был слабый, словно от костра из двух палочек, но постепенно разгорался, и в какой-то момент он охватил почти все трансформаторы, распространился, словно разнесенный ветром. А молнии все продолжали летать от столба к столбу, от трансформатора к трансформатору. Но как-то уже не так уверенно, словно метались в поисках выхода и не знали, куда убежать.

Тимур поднялся, разобрал и спрятал винтовку и позвал нас:

— Все, пацаны, пусть эта тварь догорает, пошли дальше!

Мы приближались к городу, это было понятно. Все чаще попадались разные здания, технические сооружения. Вдоль дороги даже стали появляться фонарные столбы, поломанные, конечно. Лес сменился чередой деревьев вдоль дороги. И свежий запах зелени сменился вонью пожарищ, ржавого железа и прелой штукатурки.

— Вот сейчас я вам что-то покажу, тут такое чудо обитает. — Тимур улыбнулся и показал рукой вперед, где, как мне показалось, был мост, проходящий над железнодорожными путями, которые разбегались влево и вправо. Мы поднялись на него. Но как только я положил руку на перила, из-под моста поднялось облако пара и окутало нас влажным туманом.

— Вот он, родимый, не дремлет! — обрадовался Тимур и подошел к ближе к краю. — Смотрите!

Под мостом стоял громадный паровоз и пыхтел, выпуская клубы дыма, которые поднимались столбом вверх.

— Это артефакт? — в один голос спросили мы с Юркой.

— Это паровоз, — сказал Тимур. — Он тут давно. Неизвестно, откуда взялся. И душа у него паровозная. Снаружи грубая и черная, но внутри он пламенный и чувственный. Его надо покормить.

Я не понял про душу паровоза, но, то, что его надо покормить, раз так говорит Тимур, осознал.

— Только мы же еду с собой не брали, — сказал я. — Как кормить?

— Ну, ты даешь! — Тимур засмеялся. Он вообще веселый стал в последнее время. — Кто же паровоз едой кормит? Ему дрова нужны или, лучше, конечно, уголь. Давайте дров наберем!

Мы отправились искать хоть какие-то дрова, но, видимо, не мы первые здесь кормили паровоз, и пришлось прилично побегать. Больше всех повезло Юрке, он нашел целый деревянный ящик.

— А как его кормить? — Я вообще-то был уверен, что Тимур шутит.

— Ну, рта у него нет, поэтому ему все в трубу бросают, — объяснил Тимур.

Мы немедленно разломали ящик на мелкие щепки и склонились над перилами. Начались соревнования, кто точнее попадет в трубу. Первые пару щепок полетели вообще не туда, но третья — точно в цель. Паровоз на мгновение замолчал, перестал пыхтеть, словно пробовал на вкус угощение. И сразу же, удовлетворенный, издал радостный крик — гудок. Мы, обрадованные таким пониманием, стали бросать еще, а паровоз каждый раз в ответ радовался.