возле кровати убитая выходками сына мать. Генерал стоит у окна. Лицо суровое, губы сжаты в тонкую линию, брови насуплены. Только сынок их лежит довольный. Увидел меня и рот до ушей растянул в счастливой улыбке. Мерзкий, противный хорек. Подошла к кровати, изобразила сострадание на лице.

– Как ты?

– Нормально.

– Долго здесь будешь?

– Доктор сказал, что дня три. Нет смысла долго меня здесь держать.

– Значит, без последствий обошлось?

– Все нормально. А ты чего здесь?

– Поблагодарить тебя зашла.

– Да не за что.

– Да есть за что!

И такую ему оплеуху по морде отвесила.

– За что?

– За мужа моего, которого я люблю. А он из-за тебя чуть не погиб. Понял?

– Понял.

– И еще получи!

Отвесила еще одну хорошую оплеуху по наглой радостной морде. От души приложила придурка. От щедрот моей души.

– А это за что?

– За то, что твои родители моей маме нахамили. Лично от себя я бить тебя пока не буду. Но не обольщайся. Не дай бог, ты хоть раз на моем горизонте появишься, альфонс. Пожалеешь…

– Ириша, ну зачем рукой-то бить? Еще так со всей силы, – тетя Галя сидит пристыженная. Вину свою чувствует. Но сынок-то родной, его жалко. Он и так пострадал…

– Не случилось, понимаете ли, веера под рукой…

И спокойно, не спеша, как будто ничего не произошло, покинула палату. Рассчиталась с гаденышом. У окна стоял генерал и улыбался. Рот до ушей, хоть завязочки пришей. Счет два-ноль в нашу пользу. Пойду дальше подарочки раздавать.

Зашла в палату Александра. Тот лежал и шумно дышал. Спал. Будить я его не стану. Пусть спит, выздоравливает. Явно там с легкими проблема. Хотя сам виноват. Это надо же быть таким придурком, чтобы зимой в озеро залезть. Понятно, что чувства. Но и голову иметь на плечах надо…

Иван был в соседней палате. Чувствовал себя нормально. Приходу моему обрадовался. Оставила ему гостинцы. Пожелала ему здоровья. Он сразу спросил мой номер телефона. Умный мужик. Быка за рога предпочитает брать. Хорошо, что он этого Саню кинулся спасать. Ведь сам погибнуть мог. А прыгнул другого спасти. Тоже герой…

Зашла в палату к Никите. Он лежал и грустно смотрел в окно.

– Привет.

– Иришка. Ты как здесь? – приподняться пытается.

– Ждала тебя. Не дождалась. Решила сама приехать.

– Я не смог вчера.

– Угу. Я вижу.

– Правда, я не смог. Просто занят был.

Я все понять могу, но это же надо таким скромным быть. Другой бы перед любимой женщиной перья распушил, про свои подвиги настоящие и мнимые кинулся рассказывать. А этот что? Где захватывающие истории, как спасал троих горе-пловцов?

– Как ты? Чувствуешь себя нормально?

– Все нормально.

– Когда выписывают?

– Сказали еще понаблюдать надо.

– Там в доме у тебя бардак.

– Приеду, уберусь.

– Мы можем с мамой убрать.

– Спасибо, я сам.

– Ладно. Я тогда поехала домой.

– Зачем приезжала?

– Проведать.

– И все?

– И все…

Помахала ему рукой. И пошла. Пусть полежит и подумает. Ему полезно. В другой раз будет задумываться о последствиях.

Едем с мамой домой. И вдруг ее прорвало.

– А ты жестокая.

– Почему это?

– Неужели нельзя было с ним поласковей? Зачем так жестоко?

– Это ты про Алексея? Поделом я ему по морде съездила.

– Ты Алексею по морде дала?

– Ну да. Два раза. А ты про что?

– Про мужа твоего.

– Почему это я с ним жестокая? Я же его навестить пришла. Чего еще ты от меня хотела?

– А поласковей нельзя было?

– Пусть спасибо скажет, что я вчера им физиономии сгоряча бить не приехала. Я и так ему предложила в доме убраться. Что еще ты от меня хочешь?

– Могла бы с ним помириться.

– Ага. То есть я теперь с ним переспать должна в благодарность за спасение чужих мне людей?

– Фу, как грубо.

– Зато правдиво.

Дальше ехали молча. Мне не в чем виниться. И прощать его только за то, что он спас там кого-то я не собираюсь.

– Я прощу тогда, когда смогу.

– И когда это будет?

– Не знаю. Извини за прямолинейность. Притворяться я не умею…

– Понятно.

Приехали домой. Дома уже Петька с Грейсом ждут меня, чтоб идти гараж снимать. Созвонилась с кинологом. Договорились, что через полчаса подъедет. Подъехал. Фу-ты ну-ты палки гнуты… Разряженный. И вот куда он так расфуфырился?

– Алекс, можно вопрос?

– Спрашивай.

– Ты куда так вырядился? Я тебя от каких-то дел оторвала?

– Нет. Просто думал тебя в ресторан пригласить. Как все здесь сделаем. Пойдешь?

Вот еще один интересный кадр. А раньше меня спросить нельзя было? Хотя бы по телефону? Вырядился и ставит перед фактом? Типа я тебе помог, теперь горячо меня благодари. Иди со мной в ресторан, даже если тебе не хочется.

– Я не пойду.

– Почему? – удивился он.

– Не хочу. Настроения нет. Извини.

Ну как же так? Ему мужики объяснили, что надо красивую женщину в ресторан выгулять. Тогда она даст тебе все, что ты хочешь. Он и приготовился. Помылся, побрился, приоделся, даже дома все убрал. На всякий случай марафет навел. Он готов. А она не хочет…

Сначала он хотел ее домой сразу пригласить. Но решил присмотреться к ней. Потом подумал, что сводит в ресторан. А там и домой можно. Он все будет делать, как положено. Он за ней ухаживать будет. Просто раньше ему ни за кем не приходилось ухаживать. Не было надобности. Девушки сами на него вешались. Ему даже соблазнять их не надо было…

Он просто не знал, как надо себя вести с такими женщинами. У него таких не было. Обычные женщины были. Мужики говорили, что все они у него были красавицами. Ему казалось, что обычные. И всех даже не упомнишь. Черт его знает, что они в нем находят. Липнут к нему, потом преследуют. Даже плачут после расставания.

И что им от него надо, он примерно понимал. Кому семью, кому просто ласки, кому постель. И как-то же он умудрялся сходиться и расставаться без сожалений. После первого же свидания ехали или к ним, или к нему домой. Уже там у них все было. И любовь, и постель, и страсть.

А эта… Вот как с ней себя вести, если от нее колени дрожат? Мандраж непонятный по телу прокатывается. Не было у него такого. Странная она вообще. Вроде замужем. А ломается, как девочка…

А вообще, что она из себя строит? Возомнила о себе невесть что. Вот тоже возьму и не поеду. Мне, может, тоже не хочется. Он притормозил.

– Что-то случилось?

– Я вспомнил. У меня дела.