— Вы это подбросили, — вполголоса сказал Петрович, глядя Воронину в глаза.

— Это ещё доказать надо, — так же тихо ответил капитан. — Советую — убедите своего любимчика сдаться. Мы не будем церемониться при задержании.

— Так что, его там не было? — обалдел Семён Петрович, и победно взглянул на Модестовну.

— Кажется, вы этому рады? — Воронин поиграл желваками.

— Не поверишь, — улыбнулся Горемыка. — Я просто счастлив!

Юся оказался в кромешной темноте. Воздух был сырой и затхлый, ни одного источника света, ни единого звука — будто в пещере.

Или в могиле.

Не паниковать, сказал себе Юся. Не паниковать, я здесь один, никого нет, если это не склеп — я отыщу выход.

Впрочем, склепом это быть не могло — деревом гнилым пахло, а вот разложившейся плотью — нет.

Он сделал шаг — и пребольно ударился коленом о какой-то ящик. Сдержав вопль, Юся начал ощупывать пространство. Ящиков было много, все обиты металлом, дерево отсырело.

Швабра!

Юся осторожно опустился на колени и стал искать по полу. Нашёл швабру, и стал шарить по карманам — вдруг совершенно случайно там есть зажигалка?

Надежды оказались напрасными — некурящий Юся ни зажигалки, ни спичек в кармане не держал. Но швабру можно использовать и как щуп. И, кстати, хорошо, что нет спичек — а если здесь метан? Зажёг огонь — и взорвался.

Будто в ответ на мысль о взрыве, земля вдруг дрогнула. Юся прислушался. Глухой звук доносился откуда-то сверху и сбоку. Потом надолго установилась тишина, и Юся решил пойти в ту сторону, откуда, по его мнению, доносился звук, как земля снова дрогнула, уже сильнее.

Землетрясение, испугался Юся. Это может быть землетрясение, и меня засыплет к ядрене фене. Что делать? Сразу в гроб?

Странно, но эта мысль показалась здравой. Ящики окованные, стоят в несколько рядов, если лечь рядом — возможно, упавшая порода не засыплет.

Юся лёг на пол и прижался к ящикам. Спустя несколько минут — или часов — снова случился толчок, но теперь Юся отчётливо слышал грохот. Это взрывные работы! Следующий взрыв раздался очень скоро, и эхом пронёсся по подземелью, вместе с потянувшим сквозняком.

Кажется, у Юси появился шанс выйти на свет. Он встал на четвереньки, не выпуская из рук швабры, и, нащупывая дорогу черенком, пошёл туда, откуда тянуло свежим воздухом.

Вскоре он услышал далёкие голоса, и вдалеке забрезжил свет. Юся смог разглядеть коридор, по которому шёл. Стены и потолок были сложены из шестиугольных базальтовых блоков, постройка была явно древняя. С каждым шагом становилось всё светлее, голоса становились всё явственнее. Живые, весёлые голоса. Говорили на английском, но Юся понимал каждое слово. Кто-то с сильным акцентом спрашивал:

— Моя сходить, посмотреть?

— Не ходить, сюрприза иначе не будет. Спускаемся все вместе.

Мезальянц прилетел на Понпеи немногим раньше, чем туда добрался экипаж «Лары Крофт», поэтому стал свидетелем встречи Лэйлы и Егора. Появление первого близнеца его ничуть не удивило. Удивился он тому, что на острове не было Кемаля. Он обошёл все полицейские участки, напряг все свои недюжинные способности, но чёрную кошку в чёрной комнате найти практически невозможно. Особенно если кошки там и нет.

Тогда он пришёл в дом Монтазио и сказал:

— Я Мезальянц, я знаю, что виноват. Деньги я отдать смогу, жизнь Сорри — нет. Могу помочь деньгами его семье.

Сказать, что Лэйла и Змей опешили от такой наглости — это ничего не сказать. Посадили в чулан, под арест, а сами принялись думать, что делать. То, что жизнь у человека радикально изменилась — видно было невооружённым глазом. Но не притворяется ли он? Мезальянц же, исполняя роль благого вестника, пообещал, что скоро здесь появятся близнецы.

Близнецы не близнецы, но Егора через пару дней доставили в родительский дом Майор с Виксой, а при Майоре нарисовалась ещё и жена.

Что тут началось! Егора разве что на руках не носили, дышать боялись, чтобы ветром не унесло. Однако веселье-весельем, но эйфория быстро прошла — у парня оказалась сильнейшая амнезия. Он сидел, листал семейные альбомы, тыкал в книжку пальчик, спрашивал, кто — и не узнавал.

И тут всех начал мордовать Майор. Пойдём да пойдём клад искать, три квадрата осталось на карте, три дня работы. Может, труд повлияет на умственный процесс вашего сокровища, пока оно моё сокровище искать будет. Легче было согласиться, тем более что во время работы общение действительно упрощается, и социализируется человек быстрее. Мезальянца тоже брали, как перевоспитавшегося. Но как бы ни копали кладоискатели, Иван Иванович всё равно делал стойку на поиск Кемаля, из-за чего Майор с ним крепко ругался: мол, если работать — то работать, а не лодыря гонять. Но Мезальянцу сокровища, даже если они и существовали, были абсолютно не нужны. Он ждал чуда.

И, в конце концов, оно произошло.

Большая часть карты была отработана, а они так ничего и не нашли, хотя пытались копать и рядом с дольменами, и вдали от них, и ближе к Нан-Мадолу, и ближе к Куриному Дерьму (так местные называли базальтовую гору, из которой был построен Нан-Мадол). Майор всё больше впадал в уныние, и ныл каждый вечер.

— Наверное, запас удачи у меня исчерпался, — говорил он, сидя вечером на диване со стаканом скотча в руке. Скотч был из бара Змея, свой Майор выдул ещё на прошлой неделе. — Удача, братцы мои, это такая вещь… она как скотч. Вот пьёшь её, пьёшь, маленькими, вроде, порциями, смакуешь, экономишь… Думаешь — ещё немного, подожду самого счастливого дня, а потом напьюсь в дым. Но счастливый день зависит как раз от того, сколько ты выпил. Надо было пить сразу и много, чтобы чертям тошно было, чтобы лёжа качало! Но понимаешь это слишком поздно, скотч уже весь выпит. Так что пей, Виктория, сразу, не оставляй на потом. Потом не останется, и придётся лезть в чужой бар.

Маленькая Виктория радостно смеялась и кричала:

— Тюой бай! Тюой бай!

— Я тебе полезу, я тебе полезу! — послышался с кухни голос Лэйлы. — Змей, Майор опять ворует твой скотч!

Змею было некогда: они с Егором чинили движок.

Решено было, что сегодня, кроме Майора, который по жизни упёртый, отправляются на раскопки Барбара, Змей и Егор, а Мезальянц остаётся на базе, то есть в доме с Лэйлой и двумя Виксами, иначе они с Майором опять разругаются. Кладоискатели молча собрались и отправились докапывать предпоследний квадрат. До полудня под моросящим дождём копали там, опять ничего не нашли, развели огонь в примусе и поставили греться консервы.

— Грёбаные Понпеи, чтоб вас смыло вместе с вашим Нан-Мадолом, — сказал в сердцах Майор. — Ненавижу этот остров, просто ненавижу!

Егор молчал, Змей молчал, а Барбара крыла мужа из любого положения и любым стилем. Хотя «окунись в алебастр» она так и не освоила (Майор, впрочем, тоже). Все втайне надеялись, что Том, наевшись, успокоится — и свернёт раскопки.