«Это, по-нашему, решето», — говорил он, увидев осадочную машину. «Раньше это делалось обушком», — замечал он, подойдя к дробильной машине новой марки.

Приблизились к печам.

— Здесь мы должны будем ввести новый метод флотации. Мы расширим фабрику рудника «Прогресс».

— Когда рудники объединятся, добыча увеличится наполовину.

Они вошли под огромный навес, где, словно диковинные чудовища, сбились в кучу дизельные моторы, сверкающие новой краской.

— В Южной Америке это самые мощные.

— Так, так…

Омонте обливался потом.

— Желаете спуститься в шахту, сеньор?

— Нет, нет. Уже поздно.

— Сеньор Омонте устал.

Действительно, к вечеру миллионер так устал, что не мог принять рабочую делегацию; представители рудников и обогатительной фабрики вручили доктору Давалосу петицию и оживленно растолковывали ему содержание документа по-испански и на кечуа.

— Работа, что и говорить, тяжелая, — заметил доктор Лоса, — но они не хотят принять в расчет, во что обойдутся компании те мероприятия, о которых они просят. А кроме того, разве можно сравнить наш рудник с другими? Там кошмарные условия.

В правлении орурского банка было холодно. К десяти утра здесь собрались доктор Давалос, сенатор Гуама и и доктор Густаво де Куэльяр. От холода все потирали руки.

Прибыл и сеньор Омонте в сопровождении управляющего мистера Рита и мистера. Апельда — с морковным цветом лица, одетого в светлый фланелевый костюм, с неизменной сигарой в уголке рта.

Доктор Куэльяр, которого представили сеньору Омонте, тут же поспешил принять у него пальто и осторожно его повесил. Омонте уселся на широком диване, обитом кожей; Давалос и Рит расположились в кожаных креслах; Апельд подсел к письменному столу, на котором разложил папки с бумагами; по углам на стульях, словно провинившиеся школьники, примостились доктор Куэльяр и доктор Гуаман.

Омонте откашлялся и начал с раздражением:

— В Боливии мне все время задают головоломки. Во всем приходится разбираться самому — никакого порядка. Я плачу жалованье, на это уходят тысячи и тысячи, сотни тысяч… а вы тут ничего не можете наладить. Я из Парижа должен управлять всем этим хозяйством. Я пригласил на совещание мистера Апельда, он даст пояснение к плану, с которым вы могли познакомиться заранее.

Советники должны были выслушать речь мистера Апельда на дурном — хуже некуда — испанском языке. Он начал так:

— Во-первых, прошу извинить меня за дурное произношение. Второе, положение дел таково: все тяжбы практически выиграны, производство олова достигло сорока тысяч тонн, произошло объединение рудников, вольфрама добыто столько, что котировка на него упала, возникли новые филиалы банка, а центральный банк, созданный для выпуска банкнот на выплату жалованья, превратился в первый коммерческий банк страны. Компания является также основной держательницей акций государственного банка, который фактически управляется нами.

В полной тишине слышалось только поскрипывание стула, на котором сидел доктор Гуаман.

— В-третьих, сеньор Омонте приобрел большую часть акций Англо-чилийской компании, которая должна слиться с группой рудников «Провидение». Выработка пойдет теперь по галерее «Контакт» с выходом через Льяльягуа; обогащение руды будет производиться на фабрике Барсолы, которая должна увеличить свою мощность. Понятно я говорю?

Последовал единодушный утвердительный ответ.

— Сеньор Омонте получил предложение приобрести рудники на Малайском архипелаге, а также акции плавильной компании «Вильям Харвей». Это будет колоссально: возникнет огромный оловянный трест. Крупнейший держатель акций в Боливии — сеньор Омонте, крупнейший акционер рудников в Малайе — сеньор Омонте. Во всех случаях мы в выигрыше: если рудоплавильные заводы закупают дешевое олово, выигрывают плавильни, если покупают дорого, выигрывают те, кто его продает. Компания во всех случаях получает прибыль, ибо трест определяет три вещи: количество выпускаемой продукции, цену на руду и цену на выплавленный металл. И все это в мировом масштабе.

Омонте слушал со скучающим видом, скрестив руки на животе. Мистер Апельд закурил другую сигару.

— Производство олова требует большего размаха. Крупный капитал интернационален, и управление им должно осуществляться из крупных центров. Маленькая страна не может управлять мировым производством. Отсюда следует, что абсолютно необходимо перевести центр управления предприятиями Омонте в Соединенные Штаты и создать там акционерное общество.

Доктор Гуаман, чье пухлое лицо, слившееся с лысиной, имело только одну примечательную деталь — свиные глазки, счел уместным подать голос:

— Одно словечко, с вашего разрешения… Нужно будет выплачивать дивиденды акционерам.

Лицо мистера Апельда скривилось в презрительной улыбке.

— Акции будут существовать фиктивно, то есть только в воображении. На рынок поступит минимальное количество акций. Все будет принадлежать сеньору Омонте. Кроме того, определяя стоимость акций под капиталовложения в горнорудную промышленность, можно поднять номинальную стоимость капитала. В этом случае компания может показать заниженную прибыль, что выгодно и при выплате дивидендов, и при уплате налогов. Кроме того, балансом предусматривается определенная сумма на амортизацию капитала, хотя нет никакой нужды что-либо амортизировать, ибо весь капитал рудников — это само олово.

Омонте несколько раз потер нос.

— Великолепно, просто великолепно! — начал доктор Гуаман, обращаясь к миллионеру. — Выпустив небольшое количество акций для заграницы, можно будет показать правительству, что компания вышла на международную арену. Пусть оно попробует не считаться с нами!

Омонте откашлялся и посмотрел на своих советников.

— Хорошо, сеньоры ученые, вы имели три дня, чтобы ознакомиться с этим планом. Теперь от вас требуется одно: чтобы вы сказали, как можно добиться согласия правительства на вывоз капитала и как сделать, чтобы компания превратилась в акционерное общество.

Давалос, ухватив толстыми, как у негра, губами сигарету, зажег ее, затянулся и медленно заговорил:

— Мы, сеньор дон Сенон, работаем не покладая рук, делаем все, что только возможно. Но, видите ли… из Парижа, извините меня, вещи могут казаться более простыми, чем в действительности, то есть чем здесь. Все, что изложил мистер Апельд относительно процветания предприятия, — это плоды талантливого руководства сеньора Омонте. Но здесь нам приходится воевать с правительством. Кажется, все должно быть прекрасно: руда из шахт пойдет в плавильни и так далее, но нельзя забывать о правительстве с его налогами. Боливия — это не только рудники. Есть и другие центры и города, вроде Ла Паса, где всегда находятся демагоги, утверждающие, будто государство должно жить за счет горнорудной промышленности. Им и в голову не приходит, что можно развивать другие отрасли производства, например, обработку древесины, заготовку коки.

— Мы, — он сделал затяжку и выпустил дым из-под прокуренных усов, — мы поддержали либеральную партию и партию истинных республиканцев. И сделали это потому, что обе они уважают права капитала. Мы не были беспечными, сеньор Омонте. Мы подумали даже о том, как я писал вам, что, несмотря на некоторые личные связи с деятелями либерального движения, компания должна оставаться вне политики, ибо только в этом случае она