– Лады, – кивнул я. Другого-то плана все равно не было.

Короткими перебежками, скрываясь за деревьями и кустами, мы добрались до длинного дома номер семь. И, прикрытые зданием от опасного проспекта, двинули вперед, прижимаясь к облезлой стене, на которой какой-то умелец оставил черные граффити, изображающие силуэты скорбящих людей. Самовыразился, блин. Жути, что ли, решил дополнительной нагнать? Так ею тут и так весь город пропитан, куда уж больше…

Мы уже почти дошли до конца дома, как из-за угла прямо на нас вывернулись двое – по ходу, тот самый патруль, о котором говорил Кречетов. Оба – в экзоскелетах. Причем на одном черно-красная броня «боргов», на втором – оливково-серая фанатиков Монумента. Вот уж не думал, что повстречаю этих заклятых врагов в одной команде. Тут явно очень сильный псионик поработал, сумевший подавить взаимную лютую ненависть и превратить бойцов различных группировок в послушных «кукол».

Признаться, я ожидал чего-то подобного, поэтому бежал с винтовкой наперевес. И среагировал немедленно, выстрелив «боргу» в грудь три раза подряд…

Увы, три отверстия в груди «куклу» не впечатлили. Она равнодушно подняла свой короткий автомат «Вихрь», намереваясь нашпиговать меня свинцом. Вот ведь, падла какая!

Я выстрелил четвертый раз, в равнодушное лицо за бронестеклом шлема, резко уйдя в присед, положил винтовку на землю и катнулся вперед, одновременно выдергивая «Бритву» из ножен. Прямо над моей головой глухо прошелестел бесшумный автомат «куклы». Поздновато. Как я успел заметить, у «кукол» немного замедленная реакция, что позволяет тренированному человеку уйти с линии выстрела и хорошим ножом резануть по ноге врага в области подколенного сухожилия.

«Бритва» справилась на отлично, легко прорезав броневую сталь и глубоко войдя в живое мясо.

Будь ты хоть сам супермен, нечувствительный к боли, но если сухожилия перерезаны, нога просто перестает работать. «Борг» тяжело рухнул на колено, при этом пытаясь нащупать меня длинной очередью из своего автомата. Но пока он падал, я успел сместиться в сторону, скользнуть за спину врага и со всей дури воткнуть ему нож в самую макушку бронешлема.

Клинок вошел по самую гарду легко, словно в масло. «Борг» издал какой-то утробный звук, выронил автомат и начал заваливаться вперед. Оно и понятно – когда мозг пробит насквозь широким боевым ножом, все установки псиоников умирают вместе с тем мозгом.

Я выдернул нож и метнулся было ко второй «кукле»…

Но тут же остановился.

Моего участия не требовалось. Патрульный в оливково-сером экзо медленно и печально разваливался на части. Жутковатое зрелище, если честно. Мощная биологическая машина для убийства, запакованная в совершенный бронекостюм, расползается на составляющие. Голова клонится на плечо и отделяется от тела, из-под нее брызжет алая кровь. Плечо, кстати, тоже разваливается, вместе с туловищем, рассеченным по диагонали, которое неторопливо сползает вниз по отношению к ногам, все еще уверенно стоящим на земле. И рука, сжимающая «Вал», тоже падает, отделенная от тела.

Такую вот картинку схватил я взглядом прежде, чем куски разрубленного трупа попадали на землю. Самыми последними упали ноги, соединенные между собой половинкой таза. И над всей этой кучей мяса стоял Виктор Савельев, сосредоточенно рассматривая клинки своих мечей. Понятно. Скользнул в сторону, уходя с линии выстрела, отрубил руку с автоматом, а потом нанес еще два удара. Хорошие у него мечи, по эффективности не хуже моей «Бритвы».

Убедившись, что режущая кромка у обоих клинков в порядке, Японец удовлетворенно кивнул и точным синхронным движением обеих рук отправил оба меча обратно в ножны.

– Круто, – выдохнул Кречетов. – Секунды за две вы их уделали. Я даже выстрелить не успел.

– И хорошо, что не успел, – сказал я, поднимая с земли СВД. – «Валу» такой экзо не пробить. Так что, как видишь, приходится по старинке, холодняком действовать.

«Вихрь» я тоже прихватил на всякий случай, тем более, что у мертвого «борга» нашлась к нему пара запасных магазинов. Не густо, конечно, но и на том спасибо, ибо СВД в качестве огнестрела ближнего боя не совсем то, что нужно. А нам еще надо в башню проникнуть, полагаю, ни фига не свободную от желающих пристрелить тройку шибко целеустремленных сталкеров.

– Ну что, двинули к сдвоенной? – хриплым от волнения голосом проговорил Кречетов. А может, и не от волнения – все-таки ранен человек, и видно, что лучше ему не становится. Скорее, наоборот, бледнеет на глазах.

Дома номер семь и девять стояли практически рядом, причем промежуток между ними густо зарос высокими кустами. Так что проскочили мы его без проблем. Подошли с заднего двора, также густо заросшего деревьями, влезли через разбитое окно первого этажа, подсадив Кречетова, который уже заметно приволакивал ногу. Осмотрелись, ощетинившись стволами…

Пусто. Просто квартира, заваленная сгнившим мусором, оставшимся от эвакуированных хозяев. Скособочившийся шкаф с оторванной дверцей, детская кровать, советская пластмассовая кукла рядом с ней в выцветшем от времени платьице…

– На, перевяжись, – бросил Японец, протягивая Кречетову аптечку. – А то дальше идти не сможешь.

И я, и профессор с удивлением взглянули на Виктора. Однако Кречетов спорить не стал. Кивнул, сказав тихо:

– Благодарю.

И занялся ногой. Задрал штанину… Блин, не особо хорошая рана. Рваная. По-хорошему, не перевязывать, а шить надо, предварительно срезав лишнюю кожу, болтающуюся по краям. Но это процесс минимум на полчаса, которых у нас нету. Ибо сверху, на втором этаже слышны приглушенные шаги, а из коридора со стороны проспекта Ленина доносится какой-то шум. И лысому ежу ясно: задержимся, псионики спохватятся на тему, куда делся их патруль, начнут прочесывать местность. И трындец нашей миссии, причем вместе с нами.

Кречетов это тоже прекрасно понимал. Поэтому просто взял из аптечки перевязочный пакет и быстро наложил повязку. Потом вколол себе промедол из шприц-тюбика прямо через одежду, взял автомат и сказал:

– Я готов.

Блин, сволочь он, конечно, порядочная, но я, признаться, всегда втайне уважал этого мерзавца. Даже когда отчаянно хотел его грохнуть. Мозгам его любой позавидует, и воля у него – дай Зона каждому такую. Враг, достойный уважения, это почти везение. Такого даже если и убьешь, то обязательно похоронишь. А если тебе не повезет, то от его руки и умирать не обидно. Это не пулю-дуру башкой словить в перестрелке незнамо от кого. Это судьба, достойная настоящего сталкера.

В общем, вышли мы из той квартиры и двинули наверх по лестнице, держа наготове наши бесшумные автоматы. Прав был Кречетов, захватив именно глушеное оружие. В подъезде выстрел из «калаша» слышен словно в трубе. Эхом по всем этажам прокатится и до проспекта Ленина донесется. Демаскирует надежно и всерьез. «Валы» и «Вихрь» тоже, конечно, не совсем бесшумные, но для наших целей вполне годятся, эха от них точно не будет.

Второй этаж «держали» две «куклы», одна из которых сейчас размеренно ходила туда-сюда по лестничной площадке, а вторая, сгорбившись возле окна, выходящего на проспект, контролировала одновременно и его, и лестничный пролет. Понятно. Один сторожит, второй гуляет. Похоже, псионики заботились о здоровье своего имущества, вложив в их программу разминку нижних конечностей.