— Я теперь тоже буду помнить, — пообещала Мура.

— В Ленинграде, — продолжал Василий Васильевич, — блокаду пережила бегемотиха Красавица. А слон погиб. Он боялся налётов, прятался от них в свой дом. Как налёт, так он туда бежал. Дом развалили фугасом, убили слона.

Мура остановилась и вытащила у него руку.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — спросила она дрожащим голосом. — Чтоб я заревела, да?! Чтоб я теперь постоянно о них думала, об этих зверях?

— Ты же приличный человек, — сказал Василий Васильевич. — Ты должна об этом знать. И вспоминать время от времени. На всякий случай.

В зоопарке было пустынно и красиво — деревья облетели не все, и ветер ворошил кучи разноцветных листьев. Реликтовое дерево гинкго — так его назвали на табличке — было совсем зелёным. Мура засмотрелась на него и чуть не упала, Меркурьев поддержал её под локоть.

— Вон там летом живут обезьяны, — показывал он. — Видишь стеклянный павильон? А справа фламинго. Целое стадо!.. Или что бывает у птиц, косяк? Косяк фламинго — звучит не очень, да?… А дальше какая-то птица-секретарь. Мне сто раз объясняли, почему она так называется, но я так и не понял.

— Как про Полинезию? — уточнила Мура.

Меркурьев сверху посмотрел на неё.

— Тебе-то, конечно, всё ясно, а я человек серый, девственный!..

Они обогнули большое старинное здание с треугольной крышей, просторной площадкой и рвом с водой. Меркурьев сказал, что это и есть слоновник.

Слона на площадке не было.

Меркурьев объяснил, что слону сейчас гулять холодно.

— Бегемоты там, — продолжал он, кивнув на следующий павильон. — А где Кристина?

И они стали оглядываться по сторонам. По аллеям прогуливались неторопливые пенсионеры, на лавочках сидели молодые мамаши с колясками.

— Дальше летний бассейн, — сказал Меркурьев. — Может, бегемотов ещё не перевели? Посмотрим?

Они обогнули павильон, и тут Василия Васильевича окликнули. Он оглянулся.

Кристина бежала через площадь, совсем с другой стороны.

— Вася, привет. А мы в кафе зашли погреться. Мы здесь давно… Здрасти, — сказала она Муре. — Я Кристина, мне бы с Васей поговорить.

— Это Марьяна Антипова, — представил Василий Васильевич. — Погоняло Антипия. Духовная дочь Сантаны и последовательница самого Пуришты. Кстати, я забыл спросить, кто такой Пуришта.

— Антипия?! — поразилась Крис. — Да ну, Антипия чёрная, а не белая.

— Кристина, это я, — сказала Мура раздражённо. — Вась, что ты меня людям как циркового пуделя показываешь?…

— Из уважения, — объяснил Василий Васильевич подобострастно. — Исключительно из уважения к твоим сверхспособностям и умению ходить на задних лапах!.. Ты у нас вообще уникальный пудель — прямоходящий и с третьим глазом!..

И тут развеселившийся до невозможности Меркурьев поцеловал Муру, по которой сильно соскучился.

Кристина от неожиданности охнула и засмеялась.

— Ты правда и есть Антипия?

Мура вздохнула и сквозь зубы процедила, что это её имя для сообщества колдунов, магов, целителей и экстрасенсов.

Кристина оглядела её с ног до головы.

— Нет, ну тебе так лучше! Когда ты чёрная, то какая-то старая! А сейчас молодая!.. А зачем тебе такое странное имя?

— Затем.

— Чтобы дурить людей, — объяснил Василий Васильевич с удовольствием. — Кто поверит ясновидящей с именем Мура? Антипия — другое дело. Или Жасмин. Или Упанишада.

— Ты хоть знаешь, что такое «Упанишады»? — строго спросила Мура, которой надоела его резвость.

— Какая разница, — перебила Крис. — Вася, мы решили кое-что тебе рассказать. Ты человек разумный.

— Кто мы?

— Пойдёмте, — сказала Кристина. — Во-он там кафешка. Сидеть негде, всё на стоячка, но хоть тепло.

— А слон выходил? Там указаны часы кормления, на табличке! Он выходил кормиться?

— Выходил, — ответила Крис совершенно серьёзно. — Мы смотрели. Какие-то ребятишки и мы.

Втроём они добежали до стеклянного павильончика, разукрашенного рекламой пива и мороженого. Пиво было нарисовано очень натуралистично, а мороженое кое-как. Василий Васильевич предположил, что это потому, что рекламу заказали молодому студенту, а всякому студенту пиво ближе и дороже, чем мороженое.

Девицы подумали и согласились.

Внутри павильончика играла музыка — «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую!», — и не было ни единой живой души, только возле столика у окна ворочалась какая-то туша, похожая на бегемота.

— Нам туда, — сказала Кристина и между столиками побежала к туше.

Тут и Василий Васильевич её признал.

Возле столика у окна маялся и вздыхал пропавший из его номера Саня, друг покойного Ванюшки.

— Александр Фёдорович, — вскричал Меркурьев. — Вы как здесь?! Я был уверен, что вас черти уволокли!

— Здоров, дядь, — сказал Саня довольно хмуро и сунул Меркурьеву руку. — Я смотрю, ты уж симпопулю себе приискал.

Последовали объяснения, что это никакая не «симпопуля», а ясновидящая Антипия, Саня видел её в гостинице на завтраке.

— Чё-то не припомню, — усомнился Саня и поморщился.

Он был абсолютно трезв, только глаза казались воспалёнными, больными. Белый свитер крупной вязки и кожаная лётная куртка на меху делали его похожим на истребителя из довоенного кино. Не хватало только унтов на ногах и рядышком полной блондинки с бантом в волосах.

— Слышь, дядь, — протянул Саня с тоской. — Мне Крыска сказала, чтоб я с тобой того, побазарил. Хотя о чём мы с тобой будем базарить, я не догоняю.

— Сань, мы же всё решили, — твёрдо заявила совершенно не похожая на полную земляничную блондинку Кристина, которую Саня называл Крыской. — Он тело твоего приятеля нашёл, всё своими глазами видел.

— Какой он мне на фиг приятель! Он мне брат родной, даже больше!..

— Вот об этом и нужно поговорить. Только где? Здесь неудобно, на стояка-то!..

— Ты как тут оказался, Саня? — спросил Василий Васильевич. — Я же тебя в своей комнате запер. С бутылкой. Возвращаюсь, ни тебя, ни бутылки. Я думал, ты в трубу вылетел.

— Он в окно вылез, — сообщила Кристина по прозвищу Крыска. — Я из дома вышла, смотрю — человек с балкона на втором этаже прыгать собирается. Я ему кричу — вы что, с ума сошли?! А он мне оттуда: отойди, я в десантуре служил.

— Я сидел, сидел, — подхватил Саня. — И что-то оно мне надоело. Я в дверь, а она заперта. Я в окно, а там второй этаж!.. Ну, велика важность — второй этаж, мы в армии не такие высотки штурмовали. Ну, перелез, раскачался, подтянулся, там выступ такой, я на него, а оттуда уж спрыгнул. А Крыска внизу на терраске стоит и вроде как за меня болеет.