Теперь перед моим мысленным взором проходили другие, уже знакомые картины. Старый Город, бывший центр земной колонии, медленно умирал. Облицовка домов местами обвалилась, местами огромными кусками нависала над тротуарами, грозя расплющить неосторожного прохожего. Немногие уцелевшие дома принадлежали фактории Организации Объединенных Планет. В них располагались какие-то офисы и магазины. Покупателей в магазинах не было. Горожане делали покупки у местных аборигенов. Лавки ящеров встречались по всему Городу и стояли группами по два-три десятка, чтобы хозяева в случае неприятностей могли отбиться от покупателей. Не надеясь на численный перевес, владельцы лавок скидывались и нанимали патруль полицейских. Полиция в Городе существовала, ее управление занимало большое здание в центре Города. Занимались полицейские в основном охраной учреждений фактории да поборами с местных торговцев.

Рядом с управлением полиции находилось единственное здание, в котором постоянно крутилась толпа местных жителей. В нем располагалась служба трудоустройства. Все жители Города регулярно отмечались в этой службе, чтобы получить пособие по безработице. Служащие в форменной одежде миссии ООП спрашивали у пришедшего: не работал ли он в течение прошедшей недели, не учился ли на профессиональных курсах и не получил ли он диплом о высшем образовании. Затем просили еще раз подтвердить, в какой области проситель ищет работу. То, что никакого образования проситель не имел и не собирался приобретать, значения не имело. Так же не имело значения и то, что никакой работы служба предоставить не могла ввиду ее полного отсутствия. Все шло по раз и навсегда установленному порядку. Служащий кивал головой, говорил, что, к сожалению, на данный момент соответствующей вакансии не имеется, и выписывал квитанцию на получение пособия. Проситель проходил в соседнюю комнату, где ему выдавали еженедельную сумму. Деньги для пособий каждое утро под охраной привозили из фактории, и уже к вечеру большая их часть переходила в руки торговцев тканой.

Ткану продавали прямо с лотков на улице, как овощи. Отдельные любители отправлялись в рискованные путешествия в Новый Город и там покупали ткану у знакомых продавцов. Считалось, что эта ткана наивысшего качества. Когда совсем не оставалось денег, шли в храмы, которых в Городе было несколько. Брать ткану в храмах считалось недостойным для уважающего себя наркомана. Но, когда те самые уважаемые оставались без гроша в кармане, они забывали о гордости и отправлялись за бесплатным держаловом. Кроме того, говорили, что ткану в храмах раздают третьесортную, которая не дает настоящего прихода. Истинная же причина нелюбви храмов была предельно проста. Чтобы получить заветный плод, необходимо было отстоять получасовую мессу, что для наркомана с горящими трубами, конечно, составляло проблему. Тем не менее, храмы никогда не пустовали. Не простаивали и торговцы тканой у своих лотков. Наркотик был очень популярен – у каждого второго землянина в Городе были обожжены ладони.

Я открыл глаза и с минуту прислушивался к своим внутренним ощущениям. Вроде, все в порядке. С каждым разом подобные медитации у меня получались все лучше и лучше. Сегодня картинка получилась настолько яркой и реальной, что я поежился от мысли: в следующий раз мое выпущенное на свободу подсознание вообще не захочет возвращать мне управление, и я навсегда останусь в созданном им вымышленном мире.

Так или иначе, но представление о происходящем на Деметре я получил. Я сделал пару глубоких вздохов, оживляя циркуляцию кислорода в крови. Потом повернулся на бок и неожиданно для самого себя отключился в глубоком сне.

Барабаны глухо стучали в сумерках. Они выбивали рваный напряженный ритм, который заполнял собой большую площадь перед невысоким, ярко раскрашенным строением. Все свободное пространство было занято ящерами. Они стояли по колено в воде и раскачивались из стороны в сторону под звуки барабанов. В центре площади оставался незанятый ящерами круг. Это единственное свободное место было абсолютно сухим и ровным.

Внезапно барабаны умолкли. Ящеры стояли не двигаясь, чего-то ожидая. Медленно, томительно тянулись минуты. Сумерки сгущались. Солнце медленно исчезало за горизонтом. В тот момент, когда оно окончательно пропало, в противоположной стороне неба показался первый отблеск восходившей полной луны. По толпе пронесся гул голосов, который тут же смолк. В здании зажглись огни. Послышалось негромкое стройное пение.

Вереница жрецов с ритуально поднятыми вверх хвостами прошествовала из святилища к центру площади. Каждый из них держал в руках деревянную шкатулку. По очереди подходя к круглой сухой площадке, они останавливались. Постепенно образовался ровный круг из плотно стоявших рядом ящеров. Когда шествие остановилось, раздались громкие слова молитвы. Каждый из жрецов по очереди открыл шкатулку, и стало видно, что каждая заполнена крупными ярко-синими фруктами. По толпе пробежала волна дрожи. Ящерам были хорошо знакомы эти круглые, чуть продолговатые плоды деревьев ткана. Они не годились в пищу. Более того, деревьев тканы сторонились и никогда не трогали их плодов. Внутри плодов тканы находился ядовитый сок, разъедавший даже толстую кожу ящеров.

Когда молитва стихла, жрецы осторожно разложили плоды перед собой на твердой сухой земле. Теперь площадка была покрыта сплошным ярко-синим ковром. После этого жрецы повернулись к ней спиной и тем же строем скрылись внутри святилища.

На площади опять воцарилась тишина. Было слышно лишь напряженное дыхание ящеров и редкие нервные шлепки хвостов по воде. Напряжение достигло апогея. Внезапно барабаны вновь взорвались громким нервным боем. Теперь ритм был совершенно иной – мрачный, древний, таинственный. Двери святилища открылись, и на площадь вновь вышли жрецы. Их глаза были полузакрыты, они громко напевали незамысловатую тягучую мелодию. В толпе зрителей послышалось напряженное перешептывание. То, что предстояло увидеть собравшимся возле храма, происходило лишь раз в три месяца, когда полная луна всходила на небе сразу после захода солнца.

Соблюдая древний ритуал, главные жрецы медленно подошли к площадке, усыпанной ядовитыми плодами. Зрители невольно подались назад, когда жрецы вереницей приблизились к синему ковру. Барабаны зазвучали значительно громче, требовательно. Жрецы, повернувшись в затылок друг другу, пошли вокруг площадки. Барабаны стали ускорять темп, и, повинуясь ему, ящеры двигались все быстрее и быстрее. Наконец этот странный хоровод уже почти бежал. Барабаны зазвучали в полную силу. Волна звука накрыла площадь. Казалось, грохот пульсирует в каждой клеточке тела, зубы ныли, тела дрожали от нетерпения. Хвосты зрителей нервно двигались из стороны в сторону, описывая немыслимую траекторию.

Один из жрецов издал пронзительный крик и бросился на площадку, покрытую синими плодами. Раздался хруст, кожура под его ногами лопнула, и ядовитая жидкость брызнула в стороны. Толпа зрителей с криком ужаса отшатнулась. Один за другим, не прерывая бега, жрецы запрыгивали на площадку. Они продолжали свое движение, но теперь двигались не в привычной благостной воде, а в темно-синей ядовитой жидкости, залившей площадку.

Ящеры бежали по кругу все быстрее и быстрее, крича во все горло так, что заглушали грохот барабанов. Они двигались, закрыв глаза и раскачиваясь в такт барабанному бою. Чувствительные подошвы лап были погружены в жидкий яд, но сами ящеры не показывали никаких признаков отравления. Наоборот, они находились в возбужденном эйфорическом состоянии и радостно выкрикивали молитвы, прославлявшие их божество. Толпа следила за жрецами с благоговейным ужасом. Зрители вслед за жрецами повторяли слова молитвы, но никто не двинулся с места, чтобы присоединиться к жрецам в круге.