С этим фактом мне было трудно смириться. На ум невольно приходили дурацкие мысли о жене Потифара и Сусанне и старцах. Вскоре я обнаружил, что злюсь на Маргрету, хотя ее единственная вина заключалась в том, что она была естественна, мила и дружелюбна как всегда. Я даже был близок к тому, чтоб сделать ей выговор и потребовать, чтоб она не улыбалась посторонним, а глаза опускала долу.

Соблазн поступить именно так стал почти невыносим, когда на закате солнца наш благодетель-водитель остановлен машину в крохотном придорожном оазисе, центром которого были ресторан и заправочная станция.

— Хочу пропустить парочку пивка и филейный бифштекс, — объявил он. — А как ты, Мэгги, девочка? Осилишь бифштекс с кровью? Здесь, знаешь ли, их на кухне чуть ли не от живых коров отрезают.

Она улыбнулась.

— Спасибо, Стив. Но я не голодна.

Моя любимая солгала. Она знала это, и я знал… и был уверен, что Стив тоже знает. Последний раз мы завтракали в миссии, часов этак одиннадцать и целую Вселенную тому назад. Я пытался наняться мыть тарелки на стоянке грузовиков в Таксоне, но мне довольно грубо отказали. Поэтому за весь день мы только напились воды из общественного фонтанчика.

— Не пытайся обмануть бабулю, Мэгги. Мы в пути уже четыре часа. Ты наверняка умираешь с голоду.

Я быстро вмешался, чтобы не заставлять Маргрету снова лгать, как я был уверен, из-за меня.

— Она хочет сказать, Стив, что не принимает приглашений от посторонних мужчин. Она считает, что муж должен обеспечить ей обед. — И добавил: — Но я благодарю тебя от ее имени, и спасибо тебе от нас обоих, что подвез нас. Отличная была поездка.

Мы сидели в кабине его грузовика, Маргрета посередине. Он наклонился вперед и посмотрел мне прямо в глаза.

— Алек, ты считаешь, что я хочу залезть Мэгги под юбку? Да?

Я сухо ответил, что ничего подобного не считаю, хотя про себя подумал, что считаю именно так и что он всю дорогу старался добиться этого… и что мне отвратительны не только его неджентльменские поползновения, но и грубость, с которой он только что высказался. Однако мне уже пришлось убедиться на горьком опыте, что правила хорошего тона, соблюдаемые в том мире, где я родился, могут и не действовать в других вселенных.

— О да, ты так считаешь. Я же не вчера родился, и большая часть моей жизни прошла на дорогах, так что никаких иллюзий у меня нет — вышибли. Ты думаешь, что я попытаюсь уговорить твою жену переспать со мной, потому что каждый встречный кобель обязательно попробует это сделать. Но разреши сказать тебе кое-что, сынок. Я не стучусь в двери домов, где никто не живет. И кое в чем разбираюсь. Мэгги не такая. Я это понял уже несколько часов назад. Хочу поздравить тебя. Верная жена — это удача. Разве не так?

— Да, конечно, — согласился я сдержанно.

— Тогда перестань ерепениться. Ты собирался кормить жену обедом? И ты уже поблагодарил меня за поездку. А почему бы тебе еще и не пригласить меня на обед? Тогда мне не придется есть в одиночестве.

Надеюсь, что я не выглядел обескураженным и мое мгновенное замешательство осталось незамеченным.

— Разумеется, Стив. Мы у тебя в долгу. Хм… Извини, мне придется отлучиться, чтобы договориться кое о чем. — И я начал вылезать из кабины.

— Алек, ты врешь нисколько не лучше Мэгги.

— Извини, не понял.

— Ты думаешь, я не вижу? Ты же гол как сокол. А если и не как сокол, то очень близко к тому… и купить мне бифштекс из вырезки не сможешь. И даже, скажем, кусок настоящего ростбифа — тоже.

— Это правда, — сказал я (надеюсь, с достоинством). — Я хотел договориться с директором ресторана и предложить помыть посуду в обмен на три обеда.

— Я так и думал. Если бы ты просто разорился, вы бы ехали на «Грейхаунде»[65]и у вас был бы багаж. Если бы вы были бедны, но еще не голодны, вы бы голосовали на шоссе, экономили деньги на еду, но какой-то багаж у вас все-таки имелся бы… Но у вас багажа нет, кроме того, вы оба носите костюмы — и это в жаркой пустыне, помилуй Бог. Это признак недавней катастрофы.

Я молчал.

— Ну, слушай же, — продолжал он, — возможно, владелец этого заведения и позволит тебе заняться посудой, но, скорее всего, у него уже есть парочка «мокроспинников», которые в эту самую минуту полощутся в грязных лоханях, а еще минимум трем он сегодня уже дал от ворот поворот: это же главная дорога для «туристов», путешествующих с юга на север через дырку в пограничном заборе. В любом случае я не могу ждать, пока ты помоешь посуду мне, знаешь ли, сегодня еще предстоит гнать эту развалюху многие-многие мили. А потому предлагаю тебе сделку. Ты приглашаешь меня на обед, а я одалживаю тебе деньги.

— Знаешь, Стив, для тебя это верный убыток.

— А может, прибыль. Это то, что банкиры называют оправданным риском, то есть почти верный выигрыш. Когда-нибудь — в этом году или лет через двадцать, безразлично — ты набредешь на такую же голодную и обнищавшую юную парочку. И ты угостишь их обедом на тех же условиях. И так вернешь мне долг. А когда они сделают то же самое в свою очередь — получишь обратно деньги уже ты. Понял?

— Я отплачу тебе сто раз.

— Хватит и одного. Потом можешь делать это ради собственного удовольствия. Ну, пошли пожуем.

Ресторан «Отдохни в Римроке» отличался грубоватой, но вкусной едой, а не изысканностью блюд, в чем весьма походил на «Гриль Рона» в том, другом мире. Здесь были и стойка, и столики. Стив подвел нас к столику, и вскоре возле нас возникла сравнительно молодая и довольно хорошенькая официантка.

— Приветик, Стив. Давненько не видались.

— Как жизнь, беби? Что слышно насчет анализа на беременность?

— Кролик сдох. А каковы у тебя перспективы относительно гонореи? — Она улыбнулась мне и Маргрете. — Привет, друзья. Что будете есть?

У меня было время пробежать глазами меню, особенно его правую сторону: цены меня здорово удивили. Я хочу сказать, что нашел их очень близкими к тем, что были в том мире, который я знал лучше всего. Гамбургер — дайм,[66]кофе — пять центов, весь обед — от семидесяти пяти до девяноста центов. Вот это человеческие цены!

Я оторвался от меню и сказал:

— Если можно, то мне гамбургер с сыром, побольше, хорошо прожаренный.

— Слушаюсь, хозяин. А что вам, дорогая?

Маргрета заказала то же самое, но не слишком прожаренное.

— Стив? — спросила официантка.

— Значит так: три пива «Корс» и три бифштекса из вырезки — один с кровью, другой средний, третий хорошо прожаренный. С гарниром из помойки. Печеный картофель, сильно подгоревший, безнадежно увядший салат. Горячие булочки, все как обычно. Десерт потом. Кофе.