Достала из холодильника вкусняшки, составила на стол, заварила чай и позавтракала. Вкусно, но грустно. Чтобы стало веселее — включила телевизор. Не сразу, но попала на местный канал, под который торопливо одевалась и причесывалась.

Ведущий бодрым голом рассказывал о погоде, о выставке в картинной галерее, прорыву водопроводного канала, о кофейном фестивале; о рейде гаишников, которые лишили прав нескольких алкоголиков.

Я слушала вполуха, бегая по квартире, но безопасность на дорогах мысленно поприветствовала. И как раз собирала волосы в пучок, когда ведущий торжественно сообщил:

— Массовой женской дракой закончился вечер в одном из известных клубов нашего города. Ссора между девушками разгорелась прямо в заведении, за одним из столиков… — включилось видео с камеры, — когда блондинка отвесила шатенке пощечину… Посмотрите, девушки падают на пол, сносят столик. Словно для полноты картины к ним присоединяется рыжеволосая девушка. Имена героинь пытались скрыть, но…

Смотреть, как перебравшие девки дерутся, удовольствие сомнительное. Я выключила телевизор и побежала обуваться. Не хватало еще опоздать.

На работу водитель домчал меня вовремя. Маринка открыла офис, включила комп и, увидев меня, влетевшую в кабинет, обрадовалась.

— Вторая подтянулась! — улыбнулась. — Осталось Веру Павловну дождаться. — Подмигнула.

Так-то бух всегда почти приходила первой, но в жизни всякое бывает, поэтому входя в рабочий ритм, мы болтали с Маринкой, как прошел вечер, когда в кабинет с круглыми, очумелыми глазами влетела Вера Павловна. Но самое удивительное — это ее причесон, который в этот раз был уложен не умелыми руками нашего буха, а ее подушкой…

— Девки! — сверкая черными глазищами, замурчала она. — Карма есть! Как и Бог! — И ткнула пальцем в потолок. — Он метит шельму!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Чего случилось-то? — испуганно уточнила Маринка. Что-то наша Вера Павловна слегка не в себе.

— А случилось, что не пошли Крыске краденные деньги на пользу! Не пошли! — помахала перед нашим носом пальцем и плюхнулась в свое кресло. — Я даже на радостях Мальчику еды забыла положить. Ну да ладно, у него еще с ночи осталось…

Мы с Маринкой переглянулись: точно не в себе, раз своего песеля позабыла.

— Утром, собираюсь я, значит, ем… Телевизор одним глазком поглядываю. Там всякую ерунду рассказывают… А потом показывают драку женскую…

— Что начала блондинка? — спрашиваю, подозревая, что тот сюжет я тоже смотрела.

— Да, — поникла бух. — Тоже смотрела?

— Не досмотрела, некогда на пьяных дурищ любоваться, — фыркнула я.

Вера Павловна поморгала, снова поморгала, а потом укоризненно заметила:

— А тебе бы, Вика, не мешало бы и досмотреть. Но ничего, я тебе видеозапись подарю! Так же Гнешка! Ей же мордаху побили!

Мы с Маринкой так и ахнули. Я даже в кресло плюхнулась, а вот подружка моя оскалилась и заявила:

— И мне подарите! А пока его нет, хочу услышать все, что знаете!

— Ну вот, отмерли! А я уж думала, что одна такая злопамятная тетка. Итак…

— Из самых достоверных источников я узнала, что Гнеша после того, как вышла из больницы, заявилась в один из самых пафосных клубов нашего города. Не терпелось ей показать богатство сделанное. Пришла вся из себя — за женихом. Ей там приглянулся один. Да беда, красавчик приглянулся еще кому-то. И на белом танце они его не поделили… — бух ехидно улыбнулась.

— Звездец!

— Это еще не все! Подралась она с дочкой господина Лепихина и ее подружкой — тоже дочкой некоего властного лица. Но те дамы оказались не промах — дали сдачи и… лишили Гнешку…

— Глаза?! — выпалила Маринка, хватаясь за сердце.

— Не-е! — покачала головой довольная Нина Павловна. — Правой сделанной груди. Имплант лопнул!

— Бля-яшки-мушки, — выдохнула я. Конечно, я злая, но все же не злобная. Как представила, каково Крыске было, самой подурнело.

— Угу. Я звонила ей. Она долго трубку не брала, а потом ответила. Голос тихий-тихий. К повторной операции готовится.

Я, конечно, рада, что ей отлились мои слезки, но все же на душе гадко.

Весь день сидела и думала: лишь бы Гнеша не померла. Да, я хотела возмездия и возврата подлости, но не настолько серьезной. Позже решила в обед забежать в часовенку, что за три остановки от работы и поставить за здравие поганки свечку.

Зато, после таких новостей, у меня в голове будто лампочка зажглась — я знаю что делать. Надо взять отпуск, поговорить со славой и, если все окончится плохо, уехать к папе. Ловить рыбу, пить самогон и плакать. А потом с новыми силами покорять жизнь. Может даже в Москве. Как-то же это люди делают? Ведь не все же в проститутки идут. Кто-то должен и на обычной работе работать.

До возвращения Славки я жила как во сне. Мне даже казалось, что я вот-вот взлечу! Я не воровка, у меня есть доказательства, и мой любимый мужчина скоро узнает, что я чиста и невинна, как слеза младенца! Или капля первача, это по версии нашего буха.

Забавно, что Славик возвращается в воскресенье, а в понедельник на работу выходит Агнешка. Я, если честно, не знаю, чего хочу. С одной стороны, крыску надо наказать. С другой стороны, я все-таки добралась до той церквушки и поставила ей свечку за здравие — жизнь шельму наказала очень круто. Что с ней решит делать Слава? Заставит отрабатывать как меня? Не хотелось бы.

К воскресенью я извелась окончательно и дошла до того, что принялась кашеварить. И, где-то в середине процесса, до меня вдруг дошло — а что я делаю? Чем я хочу накормить мужчину, который привык к блюдам от профессиональных поваров?!

Мрачно посмотрев на свои подгоревшие сырники, я решительно выбросила их в ведро и принялась строгать бутерброды, благо, что холодильник трещал от изобилия деликатесов.

Славка пришел почти беззвучно. Усталый, со странным взглядом — его как будто кто-то разочаровал со страшной силой. Черт, может в Москве что-то случилось? Может, не стоит сейчас…

"Сейчас или никогда", — твердо сказала себе я.

— Привет, — он коснулся губами моего виска. — А чем так вкусно пахнет?