Манипул состоял из двух центурий, то есть сотен. В римском войске центурия не имела своего военного значка. Спартак ввел знамена и для центурий, дабы и эти подразделения ощущали себя неким боевым братством. Значок центурии в гладиаторском войске венчала бронзовая фигурка дрозда. Эти птицы, расселяясь небольшими колониями, всегда способны дать отпор даже таким крупным пернатым хищникам, как коршун или ястреб. Сделав дрозда эмблемой центурии восставших, Спартак намекал тем самым, что римлян можно победить лишь сплоченным и дисциплинированным войском.

Кроме знамен Спартак ввел и знаки отличия для военачальников различных рангов, опять же по примеру римлян. Командиры когорт в войске Спартака теперь имели на панцире и поножах чеканное серебряное изображение Ники, крылатой богини победы. Военачальники более высокого ранга носили на панцире золотую бляху в виде головы льва, а также перевязь на поясе, обшитую золотыми нитками.

Командиры манипулов — центурионы — имели панцири, украшенные спереди несколькими серебряными медальонами-фалерами. На поножах центурионов имелись чеканные узоры в виде дубовых листьев. Помощники центурионов — оптионы — имели украшения на панцире в виде серебряных лавровых листьев, а также носили на пальце золотое кольцо с выбитым на нем номером своего подразделения. Помощники оптионов — деканы — носили на груди на панцире серебряный значок в виде трезубца, а на шее — ожерелье из серебряной витой проволоки.

У Спартака появился свой личный штандарт. Это было широкое пурпурное полотнище с золотой бахромой и золотым солнцем в самом центре знамени. Штандарт крепился к перекладине, венчавшей собой длинный гладкий шест с металлическим заостренным штырем на нижнем конце, благодаря которому знамя можно было воткнуть в землю.

Похожие штандарты, только небольшого размера, появились у конных отрядов восставших. Военачальники конницы получили знаки отличия, выделявшие их от военачальников пехоты.

Отныне, помимо сигналов труб, вводилось управление войсками с помощью манипуляций знаменами. Каждый воинский отряд, большой или маленький, обучался тому, чтобы уметь маневрировать и изменять боевой строй как по сигналу трубы, так и при взгляде на знаменосца. На марше и при сближении с неприятелем воинские значки должны были находиться в передней линии своих отрядов, а во время сражения в замыкающей линии. На стоянке знамена различных подразделений втыкались в землю возле палаток начальников когорт или возле шатра верховного полководца.

За потерю знамени Спартак объявил следующее наказание. Знаменосцу и командиру подразделения — смерть, всех прочих воинов надлежало распределить по другим центуриям и когортам, возложив на них как на покрывших себя позором все тяжелые работы в лагере.

При каждом командире когорты теперь обязательно находились посыльные-тессерарии, а при более высших военачальниках — адъютанты-контуберналы. И посыльные и адъютанты также получили свои знаки отличия.

Пребывание под Нолой очень сильно изменило войско восставших, которое отныне приобрело весьма заметное сходство с прославленными римскими легионами. Численность восставших возросла до пятидесяти тысяч человек. Прокормить такое большое войско в разоренной войной Кампании было затруднительно, поэтому Спартак приказал выступить на юг в Луканию.

Двигаясь от Нолы к морскому побережью, отряды Спартака прошли мимо Везувия, на седой вершине которого затлели искры этого огромного пожара, названного древнеримскими анналистами Спартаковской войной.

Все города, оказавшиеся на пути у восставших, покорно открывали ворота, сдаваясь на милость Спартака. Таким образом, восставшие без боя взяли Нуцерию, Помпеи, Стабии, Сиррент, Пикенцию, Салерн, Маркину и Посидонию. Слава о непобедимости Спартака шла рука об руку со слухом о его великодушии. Запрещая своим воинам грабежи и насилия, Спартак сумел добиться больших успехов в снабжении своего войска оружием и провиантом, нежели действуя силой и проливая кровь.

Такие действия Спартака нравились не всем вождям восставших, и прежде всего Криксу. Все недовольные собирались вокруг Крикса, который являлся по популярности вторым человеком после Спартака. Крикс, словно магнитом, притягивал к себе всех тех, кому были в тягость нововведения Спартака, кто желал двигаться на Рим, а не удаляться от него.

Примкнул к окружению Крикса и я, едва оправившись после публичного бичевания. Я сам пришел к Спартаку и прямо заявил, что больше не хочу служить сотником в коннице под началом Реса, что перехожу в отряд Крикса. Спартак не стал мне препятствовать в этом. Рес попытался было отговорить меня от этого шага, но я был непреклонен. Обида переполняла мое сердце! Еще не вполне зажившие рубцы от плети жгли мою спину! Я постарался забыть, что обязан Спартаку жизнью, что когда-то дал себе слово всегда находиться рядом с ним и всячески содействовать успеху его дела. Оправданием для себя я считал то, что Крикс, как и Спартак, стоит во главе восстания рабов с самого его начала. То, что я переметнулся к Криксу, не может навредить Спартаку и тем более помешать его замыслам.

Мысли о том, что я — человек из будущего — по воле судьбы принимаю участие в этом мятеже рабов, уже почти не посещали меня. С того момента, когда я овладел, наконец, разговорной латынью, прожив полгода среди гладиаторов, во мне вдруг притупилась ностальгия по тому образу жизни, к какому я привык, живя в двадцать первом веке. Моей привычной жизнью теперь стали события, происходящие вокруг меня среди гор и долин древней Италии, среди античных селений и городов, не знающих электричества и телефонной связи. Чаяния восставших рабов стали моими чаяниями. Я почти вжился в этот суровый мир рабовладельческой эпохи, став своим для людей, пошедших за Спартаком и бросивших вызов грозному и великому Риму.

С наступлением зимы войско восставших пересекло Луканию с севера на юг, выйдя на побережье Ионийского моря. Здесь на морском берегу стоял большой греческий город Метапонт, утопающий в пальмовых и кипарисовых рощах. В этом богатом городе и его окрестностях Спартак решил разместить свои отряды на зимовку. Граждан Метапонта совсем не обрадовала вынужденная обязанность оказывать гостеприимство войску мятежников, поэтому многие из них вместе с семьями сели на корабли и поспешили перебраться в соседние города Тарент и Гераклею. Те из граждан, что остались в Метапонте, старались во всем угождать Спартаку и его соратникам, понимая, что в ближайшие два-три месяца на помощь из Рима уповать не приходится.

Метапонт мне сразу приглянулся. Я подолгу бродил в лабиринтах узких тенистых улиц и переулков, пересекал небольшие площади, задерживался у храмов с рядами стройных колонн и возле мраморных статуй на агоре. Греческая архитектура здесь соседствовала с италийской, органично сливаясь с ней. Население Метапонта наполовину состояло из греков, поэтому греческая речь звучала тут на каждом шагу наравне с латынью.

Отряд Крикса разместился в предместье Эгионе, где было много роскошных домов. Почти вся здешняя знать в спешке покинула Метапонт, поэтому многие усадьбы в Эгионе пустовали. Галлы охотно разместились на постой в богатых жилищах местных богатеев.