Я спросил:

– Чего развёлся?

– Изменила. Красивые женщины легко изменяют, – сказал он и успокоился.

– Я так не думаю.

– А зря. Я уже год пью, а она целый год трахается со своим новым возлюбленным. И, насколько мне известно, готова сбежать к другому любовнику. Я вообще не понимаю женщин – у меня было всё: дом, машина, бизнес. Она училась семь лет. Я её содержал. А после – раз, и нет ничего! Ненавижу!

В прошлом Рома имел шесть магазинов «Рыбак». Торговал удочками, крючками и прочей хренью.

– Как бизнес? Ты здесь в баре сутками пропадаешь.

– А нет его! Продал.

– На что живёшь? – удивился я.

– На вот это и живу. Лет на десять ещё хватит денег, чтобы не работать.

– А потом?

– Сдохну…

– И это всё из-за неё?

– Да.

– Любовь спасает, а в твоём случае – она смертельна.

– Я в такой депрессии, если бы ты знал…

– Рома, вижу по лицу.

– И я это вижу в зеркале, но остановиться не могу. Мне ничего не интересно. Я не хочу читать, я не хочу куда-нибудь ехать, я не хочу есть, я не хочу смотреть футбол. Я не хочу… Хочу вечно пива. И чтобы не так скучно было – смотрю телевизор. Всё подряд смотрю.

В тот вечер я подумал, а я чем отличаюсь? Ничем! Разница только в том, что работаю. Иначе – не проживу.

– Жить не страшно? – спросил я.

– А ты у себя о том же спроси, – парировал он.

Я отхлебнул остаток пива из кружки, подумал и сказал:

– Трудно отвечать за двоих. Думаю, больше всего я боюсь самого себя, а не жизни – я сам для себя не изучен.

Рома смолк. Он тяжело вернулся из прошлого в настоящее. Это было видно по его глазам: когда он рассказывал – взгляд его протрезвел. А теперь становился мутным.

Бармен спросил:

– Это всё?

– Да.

– А что произошло с той Аней?

– Я на ней женился.

– И?..

– Она была самоуверенна, я же сказал.

– Не понял, извини…

Рома поднял на бармена глаза, всё это время он смотрел куда-то в пол. Они слезились.

– Нет её, разбилась на машине. Не вошла в историю раньше, чем могла не войти.

– Грустная история…

– Это не история, друг, это жизнь. Она не любила меня, поэтому продолжала пить своё любимое пиво, «Брандмейстер»… Я пойду, налей-ка ещё…

Возле выхода Рома остановился. Несколько человек вошли в бар.

– Поэтому я живу возле кладбища, моё окно выходит прямо на её могилу… А я её любил, – сказал Рома бармену, но тот его не услыхал, он был занят, принимал заказ у новых посетителей.

2012 год

Многие неурядицы в жизни Феди объяснялись очень просто – вовремя не опохмелялся. Да, да, да! Именно так! Бухал Федя. И как всякий студент, так сказать, – денег почти не имел. Поэтому лил в себя всякое дешёвое пойло. Это сейчас так, думал он, а завтра, гляди – что-нибудь дороже попадётся, если богу будет угодно, коньяк там, или виски (Федя был верующим студентом, но в меру, без фанатизма).

Вообще, этот Федя был круглый дурак, но каким-то образом попал в институт по направлению. Поэтому ему исправно платили стипендию, хоть и мало, от работающего где-то на Урале предприятия (как говорится, дуракам везёт), но Федя никогда ничего не учил. Списывал всегда нагло и бессовестно. Природная лень преобладала в нём, но имелась смекалка. Тут, главное, умнее всех себя суметь обозначить. А Федя умел.

Преподаватели никак не могли его уличить в списывании, и ставили тройки, потому что ответ на билет он знал, а на дополнительные вопросы ответить не мог. Получал тройки до тех пор, пока не попал на Семёна Семёновича, преподавателя термодинамики. Именно – попал!

Короче говоря, Федя шёл на сдачу зачёта в четвёртый раз.

Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поёт, девочки… это было вчера, к слову. А сегодня – он ненавидел термодинамику. А термодинамика ненавидела Федю. Семён Семёнович в свою очередь, как раз наоборот, любил свой предмет. А ещё он любил виски. Чуть-чуть так, без злоупотребления.

А на улице, значится, жара, у Феди, естественно, бодун… И хотел Федя выпить пива, да денег не хватило. Даже на сигареты. И выпил он минеральной воды.

Вчерашний остаток смешался с газами и дал, видимо, брожение. Федя захмелел. И, так сказать, нежданно-негаданно опохмелился заодно. В любом минусе есть свой плюс, подумал Федя.

Вдруг он вспомнил последние слова Семёна Семёновича:

– Вы списали, студент, я уверен, раз не отвечаете даже на элементарные вопросы по теме билета. Жаль, я не смог вас поймать за руку при списывании.

Уже в коридоре института Федя почувствовал некое волнение, такое с ним бывало всегда. Правда, через некоторое мгновение страх вдруг исчезал.

Так произошло и сейчас. Федя взбодрился, отрыгнул голодной отрыжкой и, стуча в дверь кабинета преподавателя, почувствовал некую приятную лёгкость во всём теле: всё обойдётся, то есть. Это он – знал. Однако не знал предмета. И в ближайшее будущее не заглядывал.

– Войдите!

Федя открыл дверь.

– Ага! Фёдор Сурков! – как обычно, засуетился Семён Семёнович, снимая очки. Лет шестидесяти – этот мужчина имел маленькое брюшко, которое, казалось, мешало ему в его вечной суетливости. – Мне срочно надо идти, мой дорогой, вернусь часа через два, поэтому сидеть с тобой некогда. Но ты проходи, не стой, присаживайся за стол.

Федя сел.

– Нет, постой! Встань.

Федя встал.

– Извини, я тебя обыщу на предмет шпаргалок. И сотовый твой заберу, и свой ноутбук со стола. На всякий случай. Чтобы интернетом не смог воспользоваться.

Глубоко вздохнув, Федя поднял руки. Семён Семёнович выудил все шпаргалки с карман. Сотовый телефон Федя отдал ему сам.

– Так-то лучше, мой дорогой. Напишешь ответы на вопросы билета – останешься в институте, – и спрятал шпаргалки в сейф. – Ключ от сейфа я тоже заберу, – улыбнулся Семён Семёнович.

Вздохнув ещё раз, Федя обдал Семён Семёновича перегаром.

– Ого, студент! Вы пили. Ну, да ладно. Дам один совет вам перед уходом: существует что-то, с чем стоило бы вам бороться. Вы понимаете, о чём я?

Федя промолчал.

– Всё вы понимаете. Молчание знак согласия, я буду надеяться. – И вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ.

Оглядевшись, Федя взял шариковую ручку в левую руку – он был левша. А левши все – не от мира сего…