губы, сдерживая стон, и насаживаюсь на Рому до основания его члена. Бесстыдно трусь лобком о его пах.

— О, да… — поглаживает мои бедра, а я затыкаю его рот жадным и глубоким поцелуем.

— Тихо, — шепчу в его приоткрытые губы и медленно приподнимаю бедра, чтобы затем резко вжаться в него. Хочу глубже, быстрее. Хватаю одеяло и закусываю мягкий уголок, чтобы не закричать, когда накатывает первая волна оргазма. Рома выдыхает сквозь зубы. Мои спазмы переплетаются с его пульсирующим экстазом, и он сжимает мою талию пальцами. По его телу прокатывает судорога и перекидывается на меня. Внутренности крутит и режет, но я не издаю ни звука, лишь судорожно и часто дышу.

Обессиленная валюсь на грудь Ромы, и он меня укладывает на спину. Рядом посапывает Тимур и с сонным бурчанием закидывает на меня ногу.

— Спит, что ли? — хрипло удивляется Рома.

— Похоже на то, — вытягиваю изо рта влажный уголок одеяла.

— Перенервничал, — со смешком заключает Рома.

— Вы опять меня подло соблазнили.

— И не раз еще будем так поступать.

Находит в темноте мою ладонь и мягко ее сжимает. Молчим, тяжело дышим и слушаем гипнотизирующее тиканье настенных часов. Когда я ныряю в дремоту, Рома шепчет:

— Анюта…

— Что?

— Официально тебя распишут только с одним из нас.

Я вся напрягаюсь. Неужели Рома вздумал под шумок разрешить такой щекотливый вопрос в свою пользу? Или опять меня поставят перед выбором, который я делать отказываюсь. Готова быть без узаконенных отношений. Поджимаю губы.

— Слушай…

— Я очень внимательно слушаю.

— Распишем тебя и Тимура?

Я несколько минут озадаченно молчу и сипло спрашиваю:

— А ты?

— А я буду любовником в плане всех этих документов и печатей, — обнимает и шепчет на ухо. — Что поделать, если двое не могут жениться на одной? И ты только Тимуру не говори, статус мужа его дисциплинирует.

— А я все слышу, — бурчит Тимур и хмыкает в плечо, — но я согласен. Если кого и терпеть в роли твоего любовника, то только Рому.

— Но а… — у меня в горле пересыхает, — жить…

— Мы переезжаем к Роме. У него подвал и муравьи, — сонно отвечает Тимур. — Мне кажется, муравьи уже устали от его рожи, им важно разнообразие в лицах.

Эпилог

Стопроцентной контрацепции не существует. На третий день в гостях у бабушки Маши меня накрыло тошнотой, а через день гинеколог меня обрадовала, что я в интересном положении. На мои уверения, что я выпила “волшебную таблетку” милая доктор рассмеялась и сказала, что я не первая и не последняя сижу перед ней с глазами по пять копеек.

Рома и Тимур не поверили мне, когда я вышла и бессовестно ворвались в кабинет. Провели там около получаса, выспрашивая гинеколога о подробностях и игнорируя других возмущенных пациенток. После они караулили меня, пока я близко общалась с унитазом. Я все ждала, когда кто-нибудь из них поднимет вопрос: а кто отец, но этого не случилось.

Я родила девочку. За беременность мы довели многих врачей до тихой истерики, потому что боялись. Я ведь выпила чертову “волшебную таблетку”, но пронесло. Чернявая Машенька родилась здоровой, без отклонений и как же я рыдала, когда мне ее положили на грудь.

Когда я забеременела во второй раз, буквально через пару месяцев после рождения Маши, Тимур предложил развестись, а затем официально расписаться с Ромой, чтобы и он по документам был отцом, чтобы избежать лишних процедур с оспариванием отцовства и генетическим тестированием.

Сложно. И я знала, что будет сложно с двумя мужчинами, которые оба хотят быть отцами не только на словах, но и по документам. Я согласилась. Меня развели и вновь выдали замуж за моего “любовника”.

Где-то в глубине души я боялась, что Тимур решил схитрить и сбежать, потому что устал от “неправильной” семейной жизни, но нет. Мой бывший муж переквалифицировался в “любовника” и никуда не ушел. К тому появился повод для новых шуток. Родила я, кстати, мальчика Станислава. И можете не верить, в каждом своем ребенке я вижу черты от двух любимых мужчин.

Каждый из них для Маши и Стаса — папа. Конечно, для многих — мы очень странная семья. Другие детки удивляются “как так? Два папы?”, их родители недоумевают и сплетничают, но в открытую никто ничего не говорит.

Мамочки после развивашек медлят уходить и с интересом наблюдают, как за нами приезжают те самые папы, а папы у нас красивые, сдержанно вежливые и на днях пообещали владельцу детского центра голову открутить за то, что он посмел Маше устроить допрос с пристрастием о нашей семье, а она ему выдала страшный секрет. У нас дома куча муравьев.

Кстати, о муравьях. Рома вот хвастался, что стекло ударопрочное, и да. Так и есть. Как бы Стас и Маша ни пытались его разбить у них ничего не вышло. И клюшками они его били, и мячи кидали, и молоток однажды стащили и устроили бедным муравьям звуковой апокалипсис.

Отдельной истории заслуживает моя мама. После того как к ней заявились полицейские, она с истерикой позвонила мне. Ей грозил нешуточный штраф и даже срок. Я ждала этого звонка и была к нему готова. Я пошла на подлую манипуляцию и шантаж. Хочет избежать наказания, то пожалуйте к психиатру, который отправил ее на лечение. Два месяца в клинике и после: твердый отказ со мной общаться, но больше меня не треводили ее истерики, звонки и заявления.

Андрей провел под присмотром Ильи полгода. В школу, соответственно, все это время не ходил, однако после третьей встречи с ним было решено нанять ему репетиторов. С криками не бросался, был удручен и обеспокоен будущим. Илья думал, что это хитрая манипуляция, но Андрей ушел в учебу с головой.

Его так натаскали, что он поступил в МГУ на бюджет. Специальность — программная инженерия. От матери съехал в общежитие, а она приняла его выбор, потому что он пригрозил, что пожалуется мне. На пороге учебного корпуса перед началом первой пары пообещал Роме и Тимуру вернуть должок. И за лечение, и за разбитую машину. Я чуть не расплакалась, но сдержалась и была невозмутимой и строгой. С ним иначе нельзя.

Мы часто навещаем бабушку Машу, в честь которой и была названа старшенькая. И