она, кстати, со мной согласна, что наши дети похожи на каждого из нас. И батюшка Володимир тоже, а черный петух, который невзлюбил Тимура, очень ласковый с Машей и Стасом, будто это его птенцы. Короче, он теперь яростно гоняет моего “бывшего мужа” от хохочущих детей и с угрозой квохчет на Рому. Странный петух, конечно, но на суп его жалко.

****

— Трещина, — шепчет Рома у муравьиной фермы и касается стекла. — Вот блин. Они добились своего.

— Я-то думаю, чего Машка такая хитрая бегает с булыжником и что-то Стасу шепчет, — мрачно отзывается Тимур в кресле и делает глоток ромашкового чая.

— Надо стекло менять, — испуганно отвлекаюсь от ежика из скорлупки и зубочисток.

— Два часа ночи, — Рома оглядывается.

— Так они завтра с утра его и разобьют, — Тимур медленно моргает. — Они же одержимы идеей выпустить бедных муравьев из плена и дать им свободу. Только отвернемся… Весь дом будет в муравьях. Я тебе точно говорю, они в сговоре завтра устроят нам веселуху.

— Черт, — Рома кидается к журнальному столику, на котором среди жутких поделок из скорлупы листьев и веточек лежит телефон, — я бы выпустил этих муравьев на свободу, но они же передохнут все. Я уже читал об этом.

Тимур бежит к комоду, что-то ищет в ящиках и с изолентой бросается к муравьиной ферме:

— Какие у нас свободолюбивые и справедливые дети!