— О, черт, черт! — выругался сыщик, лавируя среди пассажиров.

Из туннеля показался поезд. Люди всколыхнулись, заволновались, как будто это был последний поезд в их жизни. Разъяренный мужчина с рюкзаком на спине, рванувшись вперед, сильно толкнул Стаса. Какая-то женщина закричала… в мгновение ока люди расступились — в образовавшемся пространстве на полу остался лежать человек…

Смирнов не помнил, как он догнал даму в оливковом пальто, схватил ее за рукав, рывком повернул к себе… на него испуганно смотрела красивая голубоглазая девушка с рыжеватыми кудряшками и пухлыми губками. Никакого сходства с Мариной!

Вернувшись к распростертому на полу человеку, сыщик присел на корточки — то был Стас, он упал навзничь, с левой стороны из-под него расплывалось пятно крови.

— Мертв! — громко сказал Смирнов. — Вызовите «Скорую» и полицию.

К платформе подошел поезд, двери вагонов раскрылись…

После Крыма Москва выглядела ледяным, снежным царством. Повсюду намело сугробов, все дышало холодом. Небо очистилось, с розоватого его края вставало, поднималось над городом зимнее солнце. Его малиновые и золотые отсветы ложились на крыши домов, луковичные венцы храмов, верхушки деревьев.

Герцогиня просыпалась рано. Она бродила по квартире Войтовского, пока тот спал, рассматривала бронзовые подсвечники, фарфор, картины на стенах. Горделивые всадники в парадных мундирах скакали в пороховом дыму, дамы в атласных, кружевных платьях мечтательно улыбались, разодетые в шелка и бархат дети резвились на ухоженных зеленых лужайках. Неужели где-то существует… или существовала такая жизнь? Словно благоухающий райский остров в океане нищеты, грязи и горя.

Герцогиня иногда задавала себе вопрос, кто и на каких небесах распределяет блага между людьми? Почему одни наслаждаются, тогда как другие плачут? Почему одни купаются в роскоши, а другие считают каждую копейку? Почему одним жизнь охотно предоставляет самое лучшее, а другим отказывает в самом необходимом? По чьей воле все это происходит?

Ответы приходили на ум разные, но никогда не могли полностью удовлетворить Герцогиню.

Леонард уговорил ее пожить немного вместе.

— Спать можно в разных комнатах, — предложил он. — Как захочешь.

Зимнее море смягчило ее нрав, и она согласилась. До сих пор она только приходила к Войтовскому в гости. Пожить среди позолоты, старинной мебели, витых канделябров, хрустальных люстр и ковров показалось забавным.

Леонард Казимирович уходил по своим делам, пропадал до обеда, иногда и до вечера. Оправдывался бизнесом, переговорами об открытии ресторана в Москве. Она верила ему… наполовину. Сама тоже на месте не сидела. Такое положение вещей ее устраивало — каждый свободно распоряжается своим временем, никто ни перед кем не отчитывается. По умолчанию, она не спрашивала Леонарда, где он был; он не задавал вопросов ей.

Герцогиня облюбовала себе уголок в его кабинете — большое мягкое кресло с высокой спинкой, — брала с письменного стола его книги, перелистывала. Недавно Войтовский показал ей дневник покойного деда — смесь романтических грез, сентиментальных излияний, философских изысков, циничных расчетов и экскурсов в историю. Он всегда возил дневник с собой.

— Моя реликвия!

При этих словах голос Леонарда дрогнул.

Герцогиня плохо разбирала чужой почерк, но записи старика Войтовского прочитала от корки до корки. Автор дневника чем-то был похож на нее… ту, томившуюся в недрах ее души, как принцесса в заточении. Бегущие по бумаге строки открыли ей глаза на связь с Леонардом. Вот оно как!

Последний раздел дневника стал для нее откровением. Леонард же признался, что хотел бы разгадать эту загадку до конца.

С исписанных черными чернилами страниц веяло отзвуками Ливонской войны: тяжелой поступью рыцарей ордена меченосцев… дымами сражений, лязгом оружия, стонами умирающих, кровью, пролитой в российских снегах. Эти события сменила запутанная драма Лжедмитриев-самозванцев, претендующих на русский престол, осада Москвы, народное ополчение Минина и Пожарского, тяжелое отступление польско-литовских отрядов на север, смута, разорение, хаос. И среди всего этого — затерянные судьбы отдельных людей, в том числе и дальнего предка Войтовских. Увы! Неясный, проступающий из тумана столетий образ польского шляхтича, испустившего последний вздох на чужой земле, унес свою тайну с собой. Так ли?

— Ты близок к своей цели, — шептала она, легонько касаясь губами щеки Леонарда. — Мы выше телесных игрищ, милый. Небо отказало нам в одном, зато не поскупилось в другом.

В эту минуту Герцогиня почти ликовала. На ее долю выпали необыкновенные чувства: суровые, возвышенные и полные предвкушений. Самые смелые мечты не уводили ее так далеко. Она выиграла главный приз. Наконец-то!

Из окна кабинета Войтовского открывался чудный вид на реку — белая лента, застывшая между каменных берегов, мост, дома в мерцании морозного солнца.

«Раньше город не был таким прекрасным, — подумала Герцогиня. — Снег придает его краскам особый блеск и чистоту. Или это заполняется пустота в моей душе, и я начинаю по-новому ощущать мир? Но… ничего уже не исправишь, не повернешь вспять».

Она опустилась в обитое светлой кожей кресло, утонула в его глубине. Привычно потянулась к разложенным на столе книгам. У Леонарда разносторонние интересы, он много знает, читает обо всем. Герцогиня взяла книгу наугад, не глядя, так же наугад раскрыла.

«Войско фараона смотрело в небо… Его Величество был в центре войска. Это произошло после вечерней трапезы… Огненные круги набрали высоту и направились прямо на юг».

«Папирус Тулли», — думала она, наклоняясь над книгой и перечитывая фразу вновь и вновь. — Все правильно. Фараон Тутмос III, великий воин, который сам возглавлял боевые походы, не мог не быть потрясен открывшимся ему зрелищем. Он сохранил царственное самообладание, но после… когда его войско расположилось на отдых, а писцы занялись своей работой, подсчитывая потери и трофеи, фараон велел созвать Высших Жрецов, магов, алхимиков и астрологов. То был тайный совет, на котором Тутмос заявил: «Я хочу на равных говорить с хозяевами огненных кругов!» Если верить этой хронике, около трех с половиной тысяч лет назад был создан…»

Похоже, она рассуждала вслух.

— Раньше! — прозвучал хрипловатый голос Войтовского. — Значительно раньше! Я потратил достаточно времени, чтобы убедиться в этом.

Он стоял у стола и пристально смотрел на Герцогиню.

— Как ты меня испугал! — рассердилась она.

— Я вошел, не таясь. Просто ты с головой погрузилась в «Папирус Тулли» и не обратила на меня внимания. Интересно?

— Д-да… — она повернула к себе обложку. — «Тайна «Папируса Тулли»! Почему я раньше не видела этой книги?