– Вы издеваетесь?! – покачал головой один из мужчин. – Сами же внесли оплату и подписали бумаги, а теперь устраиваете клоунаду! Куда, по-вашему, я должен ставить новый диван?! В документах отмечено, что сперва нужно вынести старый на помойку, поэтому и приехали целой бригадой.

Щеки вспыхнули, потому как несколько пар глаз устремились на меня.

– Вот! – он ткнул пальцем в размашистую закорючку напротив моей фамилии, однако это даже отдаленно не напоминало мою подпись. – И адресок ваш! Так что не мешайте ребятам работать…

– Кать, ты сюрприз, что ли, решила устроить? – Наташа недоверчиво скосила глазки.

– Что-то вроде того… Сюрприз… – пробормотала, отступая в глубь комнаты.

Я достала телефон, решительно набирая в мессенджере.

«Что это еще за самодеятельность???»

Ответ не заставил себя долго ждать.

«Ну, ты же не разрешила снять нормальную квартиру, но насчет дивана запрета не было. Не терпится уже его обновить, Катюша».

* * *

– Оху***! – Измайлов скатился с меня, откинувшись на подушку.

– Алик, я же просила… – сипло.

– Ты охуенная, Кать. Лучше не скажешь. Это звездец как хорошо. Я скоро дурканусь. Постоянно хочется. Особенно во время лекций. Ты вся такая серьезная, рассказываешь про трагические судьбы писателей-декабристов, а я вспоминаю, как брал тебя на стиралке… И в брюках становится тесно. Совсем конченый псих, да?

Я прильнула к его груди, обескураженная сбивчивой хрипловатой бравадой. Алик, как обычно, не скупился на выражения. И если раньше эти грязные словечки вводили в ступор, то теперь я даже находила их пикантными.

С кем поведешься, Катюша. С кем поведешься…

– Чай? – указала в сторону кухни.

– Заваришь? – Алик прищурился.

– Конечно.

– А я пока… – достал из внутреннего кармана куртки небольшой блокнот, перекидывая страничку.

Алихан задержал взгляд на моих обнажённых ногах, будто фотографируя их в сознании. Почувствовав, как щеки краснеют, я поспешила скрыться. Догадывалась, что в скором времени снова найду «подарок». Он так точно передавал мои эмоции. И не только эмоции… Изгибы тела… Позы… Взгляды. Боже. Глядя на эти рисунки, я вновь переживала весь спектр чувств.

Я вздрогнула, ощутив тяжелые ладони на бедрах.

– Где мой чай? – охрипшим голосом.

Измайлов прижался ко мне обнаженным животом. И не только им. Алик, задрав подол халата, цеплял трусики. Он отодвинул полоску кружева в сторону, толкаясь между ягодиц уже готовым членом.

Ноги слегка задрожали. Жар, зародившийся внизу живота, стал распространяться по всему телу. Я свела лопатки вместе, интуитивно подставляя шею для горячих губ. Наглец облизал выпирающую венку, мучительно медленно заполняя меня своей несдержанностью, растягивая узкие стенки.

– Только одного чая будет мало, котенок. Я снова проголодался.

Взвизгнула, когда он уложил меня грудью на кухонный фартук.

– Я пиз*ец какой голодный, Катюша…

…Я все еще пыталась отдышаться после головокружительной близости в то время, как Алихан усадил меня на стул, предварительно запахнув полы халата и натянув трусики обратно. Вложив в дрожащие ладони чашку дымящегося чая, наглец улыбнулся, внимательно разглядывая меня из-под длинных угольных ресниц.

– Что? – не выдержала, желая узнать причину.

– Спасибо.

Нерешительно пожала плечами. Он кивнул на свой блокнот.

– Четыре года не рисовал.

– А раньше любил?

– Ага, – криво ухмыльнулся.

– Тогда почему перестал?

– Бумага и кисти не вязались с образом отбитого негодяя. Я пересел на «Харлей» и завязал со всей этой сентиментальной хренью. Вырос.

– У тебя талант. Нужно обязательно продолжать.

– Не говори глупости. Так, бумагу пачкаю… – отвел взгляд. – Ну, мне пора. Иначе затрахаю до смерти. Завтра стоять не сможешь. Лучше пойду. – Алик натянул водолазку, прикрывая свой идеальный ребристый живот.

– Да, а мне… нужно еще кое-что доделать… – с умным видом уставилась в телефон, даже не замечая, что держу его вверх ногами.

В моменты прощания я чувствовала себя неуютно. Хотелось, чтобы любовник скорее ушел без всех этих неловких слов. Ведь мы предельно ясно обозначили границы отношений, и я не собиралась тешить себя иллюзиями.

Измайлов меньше всего походил на образ мужчины моей мечты. Решила, успею еще встретить правильного, с которым все будет как по учебнику. А пока… царапала ногтем краешек отбитого стекла дисплея, любуясь мужественным профилем Алихана.

Слабая. Бесхребетная. Дура.

Но до одури счастливая.

– О чем ты думаешь? – застал меня этим вопросом врасплох.

– Тебе уже давно пора идти, – произнесла с деланным равнодушием.

– Прошу прощения, Катюша. Я снова злоупотребляю твоим гостеприимством, – вставил в шлевки кончик ремня и затянул пряжку. – О чем тогда мечтаешь? – прищурился, остановив на мне непроницаемый взгляд.

– Зачем тебе это знать? – повела плечом, расправляя невидимую складку на рукаве халата.

– Ну есть же у тебя какая-то мечта? О чем там обычно мечтают женщины: шубы, машины, моря-океаны… – со знанием дела ухмыльнулся.

– У тебя все равно не получится воплотить ее в жизнь… – горько рассмеялась, отгоняя волну непрошеных воспоминаний.

– Думаешь, не потяну? – плюхнулся в кресло напротив.

– Измайлов, неужели в твоем мире все измеряется исключительно деньгами? – устало опустила голову на подушку.

– Так о чем ты мечтаешь, Катюша?

На мгновение я задумалась. Фантазия любезно подкинула картинки из счастливого беззаботного детства. Во рту появился привкус несбыточных надежд.

– О малине с бабушкиного участка, – прикусила губу. Парень недоуменно выгнул бровь. – Моя бабушка выращивала самую вкусную малину на свете. Сорт «Сказка». Крупная. С сочной тающей мякотью…Только уже много лет нет ни бабушки, ни участка. Мать продала его сразу после ее смерти.

На несколько мгновений в комнате установилась неловкая тишина. Наконец, Алик поднялся.

– Мне пора, – коротко бросил, избегая смотреть в глаза.

Он, как обычно, ушёл не прощаясь. Я быстро приняла душ, переоделась и погрязла в своих конспектах. Хотелось отвлечься, потому что на душе «кошки скребли» и мысленно вновь возвращалась к тому, что происходило между мной и Аликом.

Для мимолетной связи, увы, я слишком много и часто думала о нем, а когда на днях Измайлов заявился на пару, вообще на нервах назвала Добролюбова Драгунским… Прямо «преподаватель года»! К счастью, никто не заметил.