- Эй, тебе нельзя болеть, - мой голос сорвался. Загорская отбросила мокрые пряди с лица, поманив меня пальцем.

- Иди сюда.

Чокнутая, прекрасно ведь знает, как опасна в ее случае даже банальная простуда. Я отбросила потухшую сигарету в ближайшую клумбу, решительно двинувшись к ней. Пойду, но лишь бы вразумить. Перед глазами вспыхнули строчки из научных статей. Как протекает боковой амиотрофический склероз, какие существуют противопоказания и каким образом можно отстрочить развитие болезни. Именно об этом собираюсь напомнить Диане, подбегая к ней. Вот только она не дает шанса. Обхватывает меня за шею, прижимаясь всем телом.

- Давай сегодня не будем думать ни о чем, - выдыхает Загорская, скользя ладонями по плечам. – Ты когда-нибудь танцевал под открытым небом?

Нет, никогда. Мои пьяные вечеринки в клубах и тусовки во всевозможных заведениях, где можно было легко достать барбитураты, просто не в счет. От момента прибытия до первой таблетки проходило немного времени. Потом разум отключался, а я поддавался всеобщему безумию, утопая в литрах алкоголя и с трудом поднимаясь утром на очередную Ленину встречу с ее подружками. Она ведь очень любила показывать своего племянника, получившего белый билет в армию и отказавшегося поступать в университет.

Мы делаем шаг в сторону по мокрой траве. Носки, джинсы, все промокло насквозь. По лицу стекали капли, а ледяные порывы ветра первые несколько минут заставляли дрожать от холода. Я сжимал руку Дианы, следуя ее уверенным указкам.

- Хочешь попробовать? - внезапно спросила она на очередном круге, отчего едва не запнулся.

- Я?

- Да.

Выбор, который Ди мне дала, ничем особенным не отличался. Вот только она отдаленно не представляла, какого это. Никто и никогда меня не спрашивал. Я не просился на свет, не хотел быть Воронцовым. Один единственный раз сделал собственный выбор, но Рома забрал его, вытащив из горящего дома. Аня вздумала помогать, не спрашивая, как и Игорь с Гришей. Маша желала дружбы, и даже Блажена казалась навязчивой. Им было от меня что-то нужно, каждый тянул в свою сторону поводок. Менялись хозяева, намордники и ошейники, но вот возможности решить за себя не было никогда. Точнее, я об этом не думал.

Поначалу неуверенно, затем смелее я передвинул ладонь Диане на талию, сжимая влажную ткань джемпера. Второй рукой переплел наши пальцы в замок и сделал первый шаг. Совсем короткий, но свой собственный. Туда, куда хотел. Без наставлений и нравоучений, просто по желанию, не боясь ошибиться.

Это было весело, нам было хорошо вдвоем. Пару раз чуть не запнулись во время очередного поворота, насмехаясь над собственной неуклюжестью. Стоило замереть на месте, как я наклонился, касаясь лбом ее лба и выдохнул:

- А дальше? Что мне делать дальше?

Диана поняла, о чем я спрашивал. Только объяснять ничего не стала. Только тихо прошептала у самых губ. Эти слова я скорее почувствовал, чем услышал.

- Жить дальше, Никит. Идти туда, куда захочется. Помня, что была Диана Загорская, которая тебя любила и, возможно, сделала чуточку счастливее.

Эти слова разрушили меня окончательно. Никакого шанса, никакой надежды. Осталось только горькое чувство предстоящей потери и, осознания, что ничего нельзя изменить. Я не дурак, все понимал сразу. Только принимать не хотел.

Я потянул Диану в дом, прижимая к себе крепче. Мне хотелось доказать ей, что она ошибается. Невозможно жить дальше, когда теряешь что-то хорошее в своей поганой жизни. Я не церемонился. Несколько раз прикусил больно ее губу, сжимая кожу пальцами до синяков, словно стараясь оставить как можно больше следов. Будто таким образом заставлял понять всю глупость сказанных ею слов.

Мы поднимались по лестнице наверх, натыкаясь на каждый угол и разбрасывая повсюду остатки одежды. Камин, ужин были забыты вместе с неразобранными вещами и пакетами с продуктами внизу. Скользя ладонями по ее спине, я непроизвольно провел кончиками пальцев вдоль позвоночника, слыша тихий вдох. Падая на кровать, я навис над ней, глядя в глаза и открыв рот, попытался выразить все накопившееся на душе за раз, уместив в одну дурацкую ванильную фразу.

- Я… - захлебнулся словами, не сумев даже выговорить букву первого слова после местоимения.

- Скажешь потом. Утром, - промурлыкала она в ответ, приподнимаясь и вновь касаясь моих губ обхватив ногами бедра. Откинув голову назад в момент нашего соединения, Диана громко вскрикнула, цепляясь за мои плечи, словно ища поддержки.

Ни на следующий день, ни неделю после, чертовы три слова произнести не смог. Будто боялся, что после нам придется сразу попрощаться. И по итогу, я просто сам себя вернул в исходную точку. Туда, где было привычно и безопасно таким же отбросам общества. К таблеткам, дающим мне уверенность в завтрашнем дне.

Я бегу, но все равно не могу настигнуть свою жертву. Она уже на два пролета выше, громко смеется, и этот противный звук отражается от бетонных стен старого здания. От него мороз пробегает по коже, заставляя мурашек активно расползаться по коже. Лена перегибается через перила, смотря на меня внимательным, чуть насмешливым взглядом, и продолжает призывно улыбаться.

Где я? Не помню, как сюда попал. Мне очень холодно. Такое ощущение, словно иду по ледяному полу босым. Противные острые камешки впиваются в ступни, несмотря на толстую подошву зимних ботинок. Странно, воздух вокруг такой, словно я нахожусь на улице и вовсю валит первый декабрьский снег. Кажется, вчера дикторы по всем каналам предупреждали о возможных осадках в двадцатых числах декабря.

— Ну что же ты? Не хочешь со мной разобраться? Передумал? Струсил? — доносится до меня Ленин голос. Он звучит странно, будто чуть искажен из-за некачественной записи. Я точно знаю, что ее тут нет. Тогда почему бегу за ней?

— Что с тобой, милый?

Вздрагиваю, ошарашенно смотря на образ Дианы, сменивший Елену. Ее фигура исказилась слегка, но по-прежнему была отчетливо видна в ярких лучах солнца, появившихся невесть откуда. Она поманила меня пальцем, и ее улыбка не имела ничего общего с оскалом Лены.

— Никита!

Я сделал неуверенный шаг вперед, затем еще один. Чем выше поднимался, тем сильнее бил в глаза яркий свет солнца. Уже вся лестница давно утонула в нем, почти ничего не разобрать в округе. Образ Ди постепенно мерк, но я все еще слышал ее голос и шел на него.

— Ник, пойдем отсюда.

Протянув руку, я попытался нащупать хоть что-то впереди себя. Пальцы судорожно пытались поймать ускользавшую от меня Диану. Никак не получалось дотронуться до нее, поэтому я мог лишь слепо метаться по помещению и ежиться от холода, выпуская вместе с судорожным дыханием пар изо рта.

— Ди? Ты здесь? — позвал Загорскую, оглядываясь и потянулся к вороту зимней куртки. Странно, почему одежда совсем не греет?

— Я здесь, — выдохнула Лена мне на ухо, коснувшись плеча.