Нехорошо, не по Прави все идет. Князь вздохнул и нахмурился. Огляделся.

Город остался позади, в поле ждали еще полторы сотни конников. Пристроились в общую колонну. Вершень ехал, чуть сутулясь в седле: теперь, когда горожане его не видят, можно не заботиться о выражении лица. Ну зачем ему, немолодому уже поморцу, южная жена двадцати пяти лет? С ее постыдными обычаями, которые всколыхнут всю страну. С полным незнанием местных законов и своего места в тереме мужа… А если привезет с собой девок знатных, да с полюбовниками? Стольный Белояр не выдержит такого позора, да и сам князь – тоже. Вершень тяжело вздохнул: как он может решиться второй раз завернуть поезд невесты?

Пока князь маялся своими семейными бедами, кони ходкой рысью шли на запад. Солнышко грело спины, поднимаясь все выше. На полях, как и требует Правь, в первую неделю месяца святовита жали хлебушек. Князь слушал, как поют припозднившиеся, только начавшие сбор урожая, как славят Златогорку. Глядел на велесову бороду – на перевязанные лентами колосья в середине убранных наделов. И снова прикидывал: зачем ему жена, которая не знает, как правильно назвать последний месяц лета? Да и про злату Майю она не споет… Вера в Империи иная, а, судя по словам Нисия, в умах тамошних людей – смута да безверие. Живут, деньгами честь измеряют, знатностью. Так и хочется снова задуматься о самом загадочном: зачем им дружить с небогатым Поморьем? Зачем невесту слать, да еще такую, из родни самого императора?

Те, кто богатство золотом вымеряет, а не широтой души, на помощь соседу без корысти не прибегут. Грустные мысли, тревожные, темные…

Нисий пристроился рядом.

– Князь, вы пытаетесь жать то, что еще не посеяно, – почти сердито упрекнул он. – Она вам не жена. По обычаю юга, можно порвать любую помолвку, проблемы бывают только с договорами родителей, состоявшимися над колыбелью младенца. Само собой, придется оплатить то, что у вас зовется вирой, а у них – неустойкой.

– Все-то ты знаешь, – поежился Вершень.

– Кое-что, – весело прищурился Орильр. – Рискну предложить занятный совет: отдайте им в оплату виры болотный рудник. Если он настоящий, схватят обеими руками, забыв про все прочее. А коль гномы – не шарлатаны…

Маг рассмеялся и резко повернул свою серую Росу в сторону, оставив ошарашенного князя переваривать идею без помех.

Вершень Бродич думал долго, хмурясь и пожимая плечами. Подозвал воеводу и пересказал разговор. Доний, надо отдать ему должное, понял сразу, смеялся шумно и долго. Если рудник – затея имперцев, отказаться от него будет трудно, признавая тем свою старую ложь. А взять с благодарностью кусок болота, три версты в поперечнике, да еще вирой за родственницу самого императора, – разве проще?

Вечер застал отряд у первых рощ большого леса. Князь, настроение которого заметно улучшилось, устроился вечерять, дозоры обложили окрестности плотно и надежно. Воевода сидел при батюшке и хмурился. Нисий вычистил свою кобылу, наскоро перекусил – и сгинул, как лесной дух. Его не видели в дозорах, не почуяли даже опытные сторожевые псы, их при воях до дюжины. Опять магия?

Нисий возник у самого полога поставленного для княза шатра без малейшего звука, прошел, поклонился, сел по кивку князя.

– Искали?

– А толку? – в тон ответил Доний. – Опять колдовал, морочил дозоры?

– Меня учил мастер маскировки, – выдал новую версию Орильр. – Верст на сорок все чисто. По дороге вчера прошел большой конный отряд. Воевода, не осерчаешь, если попрошу завтра луки снарядить? Могу заодно стрелы заговорить на пробивание магического щита.

– Заговори, – охотно согласился Доний. – А луки мы всегда снаряжаем, как в лес входим. Полагаешь, к вечеру они нас подловят?

– Я бы завтра ночью напал, на спящих, если бы в тати подался, – честно признался Орильр. – Но им милее дневная засада, как мне думается. По следам судя, отряд в полсотни клинков, не меньше. И хорошо, если отряд один. Князь, вы уж поберегитесь. Не о лихости разговор, о мире с соседями.

– Стар я уже для лихости, – сварливо пожаловался князь. – Посижу за спинами, так и быть. А все ж не верится мне: в самом сердце края моего, на тихой дороге, да еще и днем…

Вершень тяжело вздохнул, досадливо тряхнул головой, поднялся и пошел отдыхать. Воевода допил свой кубок и засобирался – ему еще проверять дозоры и про завтрашний день с людьми говорить. Все будут так же не верить в дурное, как сам князь. А надо, чтоб поверили и стерегли люто. Сколько можно во всем уступать чужому магу? Он и лес знает, и в делах купеческих разбирается. Странный человек. Одно радует: нет в нем зла, это Доний чуял крепко и чутью своему верил.

Орильр устроился подремать под открытым небом, рядом с полянкой, где нашла вкусную траву его Роса. Само собой, самая вкусная росла у копыт вороного Волха. И тот охотно уступал кокетливой кобыле. Эльф некоторое время смотрел, как перефыркиваются лошади, игриво вскидываются, сердясь на путы. И думал, что первый раз за две сотни лет вся его семья разбрелась по разным землям. Где-то очень далеко на востоке – Кошка Ли, и на душе за нее неспокойно. Лильор почти рядом, но тоже один и занят важным делом. Нориль наверняка теперь не вылезает из гномьих шахт. Риола затеяла что-нибудь особенное для живности долины. Лоэль движется на север, это понятно, и пока не вызывает тревоги: ему еще идти и идти… И только Ольви дома. Одна, в алмазном венце, особенно тяжелом именно сейчас, когда мир так опасно пошатнулся. А еще королю неспокойно за Сэльви. Но ее-то удастся повидать на днях.

Замечательно иметь большую семью. И тревожно. Еще недавно все дети были дома, можно было дышать спокойно. А скоро – это душа говорит в полный голос – станет иначе. Двести лет, возраст первой настоящей взрослости у эльфов. Вот уедут из трактира – и для кого он тогда, трехэтажный?

Орильр вздохнул и прикрыл глаза. Улыбнулся. Его черноглазая жена сейчас с воодушевлением шептала бы в ухо про внуков. Странное слово. До появления в мире вечных Сэльви с ее замечательными деревенскими устоями эльфы мало помнили родню. Жизнь очень длинна, она каждому дает немало поводов поссориться с близкими. Зато теперь есть королева, и она – мирит. Приятная мысль. Король успокоился и задремал, продолжая слушать лес.

Утром он проснулся одним из первых и пробежался по дороге, проверяя, были ли гости? Нет, никто не подходил к лагерю. В общем, грамотно: дорога здесь одна, к чему беспокоить дичь, если та сама идет в ловушку? Полтора десятка магов – полная гарантия успеха дела. Может, князь по плану Империи и выживет. Он еще нужен – невеста в пути. Значит, снова это будет засада леснийцев. Потому и выбран лес, они тут сильны, это поймет каждый.

Охрана князя очень старалась исполнять указания поминутно рычащего Дония. В засаду не верили, но воеводу уважали. Бурый то появлялся в первых рядах, то отставал, давая седоку возможность мрачно зыркнуть на замыкающих. После раннего обеда Доний удивил своих людей еще больше – велел надеть брони. Послушались, с любопытством поглядывая на нелепый доспех мага. Тонкие пластины, защищающие руки и плечи, кое-как грудь и живот, а спину – вовсе плохо. Разве в этом воюют? Странное вооружение одобрила только Роса – за его малый вес и бесшумность.