Александр не пожелал оставаться один среди неизвестно кого и двинулся следом. Так они с Дмитрием, как два идиота, и стояли у закрытой дверцы с надписью «Критика», ожидая Анну с мальчиком.

А затем их отвели в нечто вроде зимнего сада. Да-да, сад в библиотеке. За ним и вовсе располагалась оранжерея, тоже в викторианском стиле, с ажурными изгибами стальных опор и большими стеклами. Естественных источников света в Библиотеке не было, и стекло требовалось лишь для того, чтобы отделить здешний влажный микроклимат от сухого в тех местах, где стояли книги.

В оранжерее росли цветы и разные плоды для стола дозорных. Способ хозяйствования был оригинален – в специальную книгу записывалось подробно, как, что и где должно расти. Урожай был абсолютно контролируем, а засуха или вредители не грозили. Хотя, конечно, руки тоже приходилось прикладывать: рыхлить, удобрять, поливать.

Книжные дети были, на первый взгляд, стопроцентными вегетарианцами. На самом деле все оказалось хитрее. Путем магических преобразований они могли превратить, например, растительный белок в животный, а кокосовое молоко – в коровье. Похожие трюки известны и земным ведьмам, только им реже приходилось этим пользоваться, нужды мало. А что касается вкусовых ощущений – достаточно прочесть обработанную поваренную книгу или хотя бы сцену поглощения снеди из Рабле.

– Где вы берете столько Силы, чтобы все это поддерживать? Хотя бы свет? – мимоходом спросил Дреер у Стефана.

– Книжный вампиризм, – не моргнув глазом ответил тот. – Но Светлый. Мы не высасываем. Мы в симбиозе.

Дреер остановился, превратившись в живой знак вопроса.

– Мы пометили тысячи книг солнечным иероглифом, – пояснил Стефан. – Если люди читают их в ясный день, их свет собирается вон там и рассеивается. Люди ничего не теряют.

Он указал вверх. Дмитрий присмотрелся и понял: то, что он принимал за лампы, на деле было подвешенными светящимися книгами.

«М-да, – подумал он. – Никакой борьбы за Силу, никаких Договоров, никакого контроля. Живи и радуйся».

В «зимнем саду» деревья росли прямо из пола – видимо, там были устроены ниши для почвы. Можно было не спрашивать, где берут воду для полива. Наверняка и тут было применено рационализаторское решение из серии «невидимый символ, нанесенный на книгу, передаваемую из рук в руки». Словесник даже охотно поверил бы, что источником влаги служили романы про любовь, собирающие слезы впечатлительных читательниц.

Деревья в силу узости пространства не могли похвастаться раскидистыми кронами, зато росли довольно высокими, и здешним мальчикам-мужам было удобно взбираться по ним, чтобы достигнуть нужных полок.

Между деревьями здесь и там были расставлены скамьи со спинками.

Дозорные оставили их одних, а Хильда пообещала беженцам из человеческой реальности устроить временную квартиру. Вопрос, сколько они могут здесь пробыть без угрозы постепенно превратиться в картонные книжные образы, пока что повис в воздухе.

Все трое уместились на одну кованую скамью, Анна – посередине. К ветвям ближайшего дерева была подвешена веревочная лестница. Маугли немедленно взобрался на нее. Но высоко не полез, может, сам не захотел удаляться от своей «няни». Так и раскачивался на полпути, сидя на ступеньке-перекладине и ухватившись за другую. Купленную Анной игрушку он сменил на другую, подаренную Заком, – простую вырезанную из дерева лошадку.

Дреер, глядя на это, вспомнил, как читал о том, что Каспар Хаузер тоже играл с лошадками.

Словесник наконец смог рассказать все, что знал о Книжном Дозоре. А в конце рассказа поведал о главном соглашении.

– А нам тоже придется проходить этот… хм… Обмен? – спросил, подумав, Александр.

– Вам никто не предлагал. Но ты Инквизитор. Так что не знаю.

– С другой стороны, остаться здесь, превратиться в кого-то подобного…

– …Не худший вариант деградации. Может, даже лучший, чем прожить пятьсот лет и превратиться в кого-то вроде Кармадона или Мориса.

– Это ты прав, – невесело ответил Александр и пнул сухой лист, упавший к ногам.

Тот отъехал к кучке товарищей, напоминая своим видом: за стенами этой Библиотеки вас продолжает искать Рыцарь-Осень.

– Что за магия тут у них? – Александр протянул руку и взял ближайшую книгу с полки шкафа, поставленного у скамейки.

В книге оказались чистые листы, зато на каждой странице в уголке был иероглиф.

Дмитрий интуитивно догадался, что, если приложить к нему палец и пожелать, на страницах появится текст именно той книги, которую загадаешь. Если, конечно, она есть в этой гигантской Библиотеке.

– Они не пользуются магией эмоций, как все мы.

– Какой же тогда?

– Вот смотри, знак. Мы тоже применяем разные магические знаки, пальцы складываем, взять хотя бы тот же кукиш. Извини, Аня… – Словесник посмотрел на Голубеву. Девушка чуть улыбнулась – первый раз на этой скамейке.

А ведь эта скамейка была чем-то похожа на ту, где они сидели девять лет назад, в Царском Селе, и Дреер уговаривал ее сдаться вместе с друзьями…

– Символ, – вернулся к разговору Дмитрий, – соединяет эмоции и значение. В конце концов, у человека два полушария. Иные в основном используют правое, будь они хоть трижды технарями или программистами. Там эмоции, воображение, другие реальности. Вот почему так мало Иных-ученых, а те, что есть, – не Эйнштейны. Знал я, конечно, одного взъерошенного гения, но и тот не столько мозгами думал, сколько воплощал свои правополушарные фантазии в жизнь. Почти что джинн, только у него не само все появлялось, он многое руками доводил.

Дмитрий, говоря это, представлял носатого Джакомо Лепорелло.

Он сидел слева от Анны и мог убирать подальше свою механическую кисть. Пока той хватало «зарядки», чтобы поддерживать видимость живой плоти. Но с подпиткой здесь было негусто, и рано или поздно однорукость Дмитрия должна была стать очевидной.

– Хочешь сказать, они используют магию, преобразующую не эмоции?

– Да, левополушарную. Книги – это ведь не чистые переживания. Каждое чувство, самое глупое, пропущено через мысль. Вот почему Сумрак их не видит. Он лишь квинтэссенция человеческих эмоций.

– Не совсем… – сказал Александр. – Скорее он – некоторая сущность, которая перешла на новую кормовую базу и среду обитания с появлением человечества. Возможно, свой Сумрак в латентном состоянии есть на каждой планете. Даже на Луне. В межпланетном пространстве его нет. Считай, проверено, и не спрашивай как. Но есть предположение, что Сумрак – это аспект материи. Та ее составляющая, что способна сама себя организовать и усваивать информацию.

– Это засекреченная гипотеза?

– Скажем так, для внутреннего пользования. Но косвенное подтверждение твоим словам имеется. Три года назад Кармадон руководил одним расследованием в Киеве. А проверять информацию пришлось мне по заданию Мориса. Дневные Дозорные Киева вышли на след одной группы Иных. Сначала думали, просто нарушители Договора. А оказалось, эти субъекты вообще не из нашего мира[6]. Откуда – тоже не спрашивай. Но то место, откуда они пришли, находится вне нашей реальности и любого из слоев Сумрака. И магия у них совсем на другом принципе построена – наши захватили артефакты и тщательно их изучили. Не то что по винтикам, чуть ли не по молекулам разобрали, но так ничего и не поняли до сих пор. А соберешь обратно – работает. Так что несумеречная магия вполне может существовать.