с красоткой, а вместо нее пришла подруга. Видимо, на моем лице отобразилась вся гамма чувств, потому что русалка тут же изменилась. Вот так-то лучше. Молодая голая красотка на фоне луны — приятнее глазу, чем полуразложившийся труп. Хотя из памяти образ уже не вытравишь.

Я в очередной раз задумался над определениями «нечисти» и «нежити». По всей сути, передо мной мертвая девушка. А природа вдохнула в нее жизнь, вернула с того света. Зачем? Кто же его знает. Чудесны дела твои, хист.

— Не бойся рубежник, зла тебе не причиню, — сказала русалка.

— Я и не боюсь.

Соврал, конечно. Помнил, как безмозглым бараном поплелся, стоило той меня поманить. Митя говорил,что в первый раз всегда так. Потом уже будет попривычнее. Рисковать не хотелось. Рядом черта нет, никто спасать не станет.

Однако и в тоне русалке не было игривости. Скорее тревога и страх. Кого это она боялась, меня, что ли? Да нет, непохоже. Меня сложно назвать красавцем, но я и не настолько страшный.

— Понимаю, что неожиданно все это… — она стала торопливо говорить и сбилась сама. Но все же закончила: — Помощь нужна, рубежник. Только ты и можешь спасти.

— Интересно. И кого спасти, тебя, что ли?

— Нет, подругу мою. Ранена она. И серьезно ранена. Мы с ней мужиков пьяных соблазняли. Хотя я говорила ей, что они дурные. С такими всегда настороже держаться надо. Предчувствие у меня было. Вот один и почувствовал неладное, ударил.

— Бей русалку молотом, будет русалка золотом, — кивнул я.

— Ножом. Несколько раз, глубоко. Мы чем смогли помогли, да все одно, не доживет до утра.

Я чуть не ляпнул, что она же уже и так мертва. Да сдержался. Выглядела собеседница действительно встревоженно. Однако я привык к тому, что нечисть бывает очень подлой. Да и гон у них сейчас. Что угодно могут наплести.

Больше всего хотелось послать русалку по известному направлению и отправиться домой. К жареной картошечке, натопленной баньке и теплой постели. Меня останавливало только одно слово — помощь. А за помощь, как правильно следует и благодарность.

Нет, услуги интимного характера мне от русалки не нужны. Искреннего «спасибо» было бы вполне достаточно. И ведь как назло я узнал именно сегодня, про связь хиста с благодарностью от всех существ. Не только от людей.

— И где твоя подруга?

— Там, у нас — махнула рукой собеседница. — В русалочьем гроте.

— Угу, звучит очень надежно. Значит, мне надо плыть неизвестно куда, где меня могут сожрать твои подружки?

— Рубежник, проси что хочешь, — почти взмолились русалка. — Все сделаю. Только подружку спаси.

Я задумался. Нет, если бы ни Грыц, ни крупицы хиста, которого не хватало до четвертого рубца, ответ был бы очевиден. Видал я в гробу такие ночные приключения. Спасибо за предложение, всего хорошего. А теперь…

— Зовут тебя как?

— Вера, — отозвалась она.

Забавнее, чем имя Вера у мертвой девушки с плавником, было только быть Матвеем среди рубежников. Но судьба часто насмешлива над своими любимчиками. Последнее слово, понятное дело, нужно воспринимать исключительно в кавычках.

— Я Матвей. В принципе, возможно я даже соглашусь. Только у меня есть ряд условий.

Для начала я выведал всю дополнительную информацию. Где находится грот, как туда попасть, сколько русалок на месте. А потом огласил свой райдер за показательное выступление. Согласно ему Вера не только обещала не навредить мне, но и ценой собственной жизни должна была защищать от всякого посягательства на жизнь мою. Ну, и честь, соответственно. Непонятно, что эти девки могут учудить. Хотя русалка и заверяла, что ее товарки мне ничего не сделают, если я спасу Катарину.

Самое главное, я взял слово, что Вера станет молчать обо всем, что будет касаться меня. Имелись определенные подозрения насчет хиста.

В общем итоге, сошлись мы на трансфер в обе стороны, личную охрану, бутылку воды без газа и тарелку водорослей. Последние два пункта были необязательны к выполнений. И ударили по рукам.

— Быстрее, рубежник, быстрее, времени нет.

— Сейчас, сейчас.

Я снял кроссовки и верхнюю одежду. Кошелек, ключи и телефон оставил здесь же, спрятав под ближайшим кустом. Немного подумал, но штаны не стал стягивать. Да, намокнут и будет тяжело, но в петлях ножны. Свой нож я по-любому возьму, а плыть с ним в зубах не очень удобно.

— Блин, холодно, — потрогал я ногу водой.

Ну да, июньские ночи в наших краях меньше всего подходят для купания. Если только серьезно пьян и тебе море по колено.

— Не переживай, рубежники простудой не болеют, — успокоила меня русалка. — Да и не дам я тебе замерзнуть, будь уверен.

Почему-то от этого предупреждения стало не по себе. Но поздно говорить девушке, что ты передумал, когда разделся и стоишь перед ней практически голый. Среди моих знакомых подобных случаев точно не было.

Я глубоко выдохнул, сосчитал до трех и прыгнул в воду. По коже тут же словно десятками ножей провели, а ногу свело. Я жадно хватал ртом воздух и барахтался, ожидая, что сейчас тело привыкнет. Однако оно этого делать категорически не хотело. Мне даже показалось, что в голове стала мигать красная лампочка, под которой было написано «Тревога».

И тут подплыла русалка. Она медленно оплела меня своими нежными руками и от пяток до макушки будто электрическим током пробило. Каждая клеточка тела запульсировала, наполнилась непонятным теплом. Больше того, кровь прилила именно к тем местам, к которым приливать была и не должна. От чего я покраснел.

— Держись крепче, рубежник, — сказала она. — И не елозь там, чешую сдерешь.

Я едва успел схватить ее за шею, как мы рванули с места со скоростью мощного катера.

И надо сказать, «не елозить» было сложно. Больше всего хотелось поплотнее прижаться к русалке. Она на удивление оказалась не холодным трупом, как я себе представлял. Напротив, от нее веяло необычным теплом. Как от печки зимой, к которой хотелось быть поближе.

Наверное, это и есть ее родная магия. Соблазнять, даже не особо в этом усердствуя. Ведь она действительно сейчас ничего не делала. А мне очень хотелось жениться и провести с ней брачную ночь. Хорошо, можно без женитьбы.

Спасло лишь то, что плавала русалка действительно быстро. Я с большим трудом пытался ориентироваться на месте, изредка поднимая голову. Правда, тут же в глаза летели брызги, потом приходилось ее опускать.

Но