– Коллеги подельщики! – стартовал Ухват Ёдрёнович. – Смею уверить, что я отнюдь не уполномочен отнимать у вас эквивалент денежной массы. То есть время. Ибо верно говорят классики, масса и есть суть эквивалента!

Зал начал рукоплескать и радостно скалиться.

Человек в батистовых носках остановил смех и овацию посуровевшим взглядом:

– Однако, господа, что я вижу? А вижу я, что шутки тоже отнимают время. Поэтому должен со всей прямотой заявить: шутки прочь от Дела! Теперь дальше. Чтобы не возникало вопросов по поводу моей компетентности, позвольте ознакомить вас с тем, как я дошел до нынешнего положения.

Ухват Ёдрёнович, получивший у притихшей аудитории уважительное погоняло «Ух Ё», достал из папки тощую стопочку бумаги и стал бодро докладывать. Шпарил он без запинок, легко уложившись в полчаса. Из печатных слов складно вытекало, что г-н Стрёмщик самый настоящий писаный красавец. Правда, его деловой путь был по большей части скрыт мраком. Мрак был непроницаемым и блестящим как гудрон на свежем изломе. Но это только придавало докладчику мистического шарма.

Зал внимал почтительно и в меру завистливо. Девяносто восемь процентов аудитории составляли служащие вторых и третьих категорий, которым хотелось расти и расти. Оставшиеся два процента высокослужащих расти в принципе тоже были не прочь… Но прекрасно знали свой потолок, поэтому предпочитали не напрягаться. Они, конечно, помнили принцип: «Каждый ученик плотника способен сколотить себе состояние, чтобы учить других». Однако помнили и то, что предназначается этот принцип в первую очередь для поддержания потенции во время фрикционного движения. Вверх-вниз по лестнице финансового успеха, вверх-вниз.

– Кстати, – вкрадчиво спросил Ух Ё после прочтения автобиографии, – нет ли среди вас сомневающихся в целесообразности моего назначения? Может быть, кто-нибудь думает: «Зачем менять шило на мыло, Титанникова на Стрёмщика, в чем суть?» Так вот, господа! – Голос Ухвата Ёдрёновича загремел строительным перфоратором. – Фигурально выражаясь, предшественник мой и есть шило! Шило, покусившееся, по незнанию или по нерасторопности, на филейную часть нашего общего Дела! И задача моя сводится как раз к тому, чтобы намылить – нет, не заднее место – то самое шило! Выяснить причины его ошибки. Или, не боюсь назвать вещи своими именами, диверсии! Давайте дружно посмотрим на него.

Смотреть на «шило» было неприятно. Титанников, получив пробоину, разваливался на куски и буквально утопал в кресле.

Перфоратор продолжал громыхать:

– И ведь вроде бы ежу понятно, что шила в заднице не утаить. Но он, видите ли, не еж… С недавних пор в низовом поселении Картафанова происходят вопиющие, преступные события, а он не еж! В Управление поступают тревожные сигналы из очага заражения, а не-ежу хоть бы хны. Может быть, он черепаха? Или крот, зарывающий свой талант в песок? Впрочем, с зоологическим статусом упомянутого господина будем разбираться отдельно. Сейчас ближе к Делу.

Ух Ё нервно вздернул бородку. Находящийся рядом с ним второй незнакомец, вероятно, референт, вложил в протянутую руку новую стопку бумаги.

– Итак, в течение трех последних суток поступили следующие сигналы. Служащий первой категории Башкаломов, он же Бакшиш, сообщает о самоуправстве одного из своих боксеров. А именно Муромского Ильи Николаевича. Последний, отказавшись от выступления, нанес ущерб в пять тысяч единиц непосредственно информанту. И около сотни тысяч недопоставок букмекерской конторе. При этом в окружении боксера-ренегата замечена еще пара инсургентов. О которых будет упомянуто ниже. Далее. – Стрёмщик заглянул в бумаги. – Поступил «красный» звонок от начальника картафановской налоговой службы, служащего второй категории Левретского Августина Дерябныча. Зафиксировано вымогание служебного удостоверения неким Поповым Алексеем Леонтьевичем. По установочным данным Попов являлся потенциально ценным для нас работником завода «Луч». Уволен вследствие верхоглядства заигравшегося заводского рукоблудства. Работа над ошибками уже ведется, – добавил Ух Ё будничным голосом.

– А сигнал действительно «красный»? – донеслось из зала.

– Да. Это подтверждено информацией директора бильярдного клуба «Карамболь» Бакланина. Господин Бакланин запомнил еще двоих участников гоп-стопа. А именно: уполномоченного иммиграционной службы Муромского и санитарного инспектора Добрынина. Последний фигурант интересен тем, что не фигурирует ни в одной базе данных. Удалось разузнать, что недавно он работал санитаром в морге, но был уволен.

– А Муромский кто?

– Муромский и есть тот самый боксер-перебежчик…

В наступившей паузе можно было услышать, как в кресле почти затонувшего Титанникова романтически прощаются друг с другом Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет.

– …Но, господа, наиболее тревожный факт прозвучал в донесении следователя картафановской жандармерии, секретного служащего Икс-Эл. Он передал показания Андрея Денисовича Швепса, псевдоним Полковник, о посягательствах на деятельность всем нам известного проекта «Царевна». Налетчиками вновь выступали упомянутые субъекты.

В зале не выдержали напряжения и загудели. Сначала разрозненными гудочками. Гудочки сливались в гудки. Все оформилось в единый отчетливый гудеж:

– Нужен гол! Нужен гол!

Новый управитель со смягчившимся лицом взирал на единодушную в прекрасном порыве паству.

– Собственно, господа, это я и должен был до вас довести. Заинтересованных лиц попрошу остаться для разбирательства и составления вердикта. Остальных в соседнем зале ждет традиционно скромное суаре.

Разбирательство с опросом заинтересованных лиц, корпоративными спорами, наездами и отмазками затянулось глубоко за полночь. Так или иначе, ситуация прояснилась, ближайшие шаги наметились. Смущала разве что экономическая подоплека. Как бы даже социальная беспардонность, сквозящая в кавалерийских наскоках нарушителей. Очень поэтично высказался в этой связи распаленный черемысльский губернатор:

– Что же получается, робяты депутаты? Три дня и три ночи они безнаказанно скачут в наших овсоносных угодьях. Не пора ли одернуть зарвавшихся скакунов? Отобрать у них, не нами будь сказано, скакалки?

Впрочем, инцидент имел прецеденты в мировой практике, поэтому составление вердикта много драгоценного времени не отняло. К сожалению, подписан он был в обстановке строгой конфиденциальности и гарантии полной тайны вкладов. Авторам удалось прочитать только завершающую фразу, да и то мельком. Фраза гласила:

«В случае невозможности разрешить ситуацию гуманными методами и в виде крайней меры допускается восстановить имяреков на рабочих местах. На их условиях. С сохранением средней заработной платы».

Когда обнародовали вердикт, часы на стене конференц-зала показывали ровно пять утра.

За стенами Дворца, за горами, за долами, за кудрявыми лесами, живописно обрамлявшими городок Картафаново, в раннем, по-июньски бурном рассветном прибое начали одна за другой бледнеть и исчезать звезды.