Кира пару секунд осматривается и вдруг резко бледнеет, становясь пепельно-серым.

– Уро-о-од! – кричит он, потрясая кулаком. – Я ж тебя достану!!!

– Кого? – интересуюсь я, потянув Киру за рукав.

– Старосту этого, суку плешивую, я ж ему голову засуну в задницу и так похороню!!!

Таких речей я от Киры еще не слышала. Обычно он выражается короче, грубее и четче, но тут он явно полностью деморализован.

– За что?

– А ты оглянись вокруг, – слышу я за спиной прекрасно знакомый высокий голос.

Оглядываюсь – да, слух меня не обманул, да и обоняние не подвело: мускус, розовое масло и ваниль. Правда, ванили почти не чувствуется, как всегда, когда беловолосый в дурном настроении. Сейчас же он просто представляет собой иллюстрацию к статье о депрессиях в какой-нибудь энциклопедии. Попросту говоря – лица нет. Точнее, оно есть, но на нем смертная тоска и безнадежность.

Я послушно оглядываюсь. Заброшенная стройка мне не нравится, конечно, но я еще ничего не понимаю.

– И ты здесь? – задаю я дурацкий вопрос.

Альдо морщит курносый нос, смотрит на меня как на законченную идиотку, пожимает плечами, разводит руками. «Ну да, как видишь», – нужно понимать эту пантомиму. Кира смотрит на нас, постепенно приобретая нормальный цвет лица и начиная зло скалиться.

– Да в чем дело-то?!

– Это Гиблый Дом, – объясняет Альдо. – И я предпочел бы видеть вас обоих снаружи, а не внутри. Тогда бы у нас были шансы.

Гиблый Дом?! Одна из самых страшных легенд Города, гигантская флюктуация, произвольно перемещающаяся по всем завесам. Войти в него можно, выйти – нет, никогда и никому. В нем медленно умирают без воды и питья, и для любого – тенника, человека, Смотрителя – эта смерть становится окончательной. Если на помощь не придет кто-то, обладающий достаточной силой, чтобы открыть проход в Дом, найти там живых и вывести наружу. Это не делают в одиночку – нужны хотя бы двое, чтобы держать проход, и тот, кто пойдет внутрь. Лаану доводилось бывать в здании, пока Келли с Ранэ удерживали на месте Дом и вход внутрь. Но они опоздали, а сам Лаан едва не заблудился.

Дом нельзя уничтожить, это неотъемлемая часть Города. Как, когда он появился, почему нельзя от него избавиться, толком не знает никто. Возможно, сил семерых Смотрителей хватило бы на это – но есть другая проблема: найти его, пока все в сборе. Раньше устраивали несколько облав, я участвовала в них, но – Дом просто не показывался, и все тут. Говорят, он разумен, обладает хитростью и коварством и, поглощая души тех, кто попал в него, набирается от них знаний. Похоже на правду, если судить по тому, что до сих пор никому не удалось уничтожить эту дрянь.

Он всякий раз разный, и я не удивляюсь, что не сразу опознала в брошенной стройке Дом. Говорили и о научном институте, и о спортивном зале, и о самом обычном жилом доме. По самой хитрой из версий, здание будет существовать до тех пор, пока сможет сниться хотя бы одному из горожан. Его нельзя уничтожить, оно существует и не существует одновременно, это идея, которую нужно уничтожать на уровне информационной структуры. В свое время Хайо потратил много часов, чтобы выловить эту идею, но не нашел и следа, после чего всерьез мы эту версию воспринимать перестали. Теория архетипов нередко срабатывала, когда нужно было найти истоки очередной опасной дряни. Мы находили идею и выдирали ее с корнем. Но не в случае Дома.

Пока я сижу на земле и вспоминаю все, что про него помню, Кира с Альдо громко выясняют, как каждый сюда попал, и по результатам преисполняются презрения друг к другу. Альдо в Дом заманили – он гонялся за кем-то в очередном приключении на нижних завесах, жертва попыталась скрыться на старой стройке. И вот он здесь. С точки зрения Киры – идиот, не соображающий, куда бежать можно, а куда уже нельзя. С точки зрения белобрысого – идиоты мы, потому что старосте нижних могли поверить только идиоты, которые даже на фестивале идиотов заняли бы второе место. Потому что идиоты.

Однако дальше обливания друг друга потоками крепкого, хорошо выдержанного презрения они не идут. Дело даже не доходит до рукоприкладства. Картинка потрясающая – стоят два мужика, попавшие в большую, пардон, задницу, и выясняют, кто глупее и неосмотрительнее. Особенности половой психологии, видимо, – видовая-то у них разная…

Я пока что принюхиваюсь. Пахнет грибами и плесенью. Пару гнезд грибов я вижу – приютились под сваленными в кучу досками. Явные поганки. Итак, еды нет, слухи не врут, и, что куда печальнее, нет и воды. Допустим, без пищи мы сможем продержаться не меньше пяти суток. А без воды? Думаю, что даже наши крепкие организмы уже через сутки начнут чувствовать себя паршиво. Допустим, Лаан вернется через сутки-двое. Куда ему торопиться – он же не знает, что здесь творится полное безобразие. Когда он вернется, через какой срок хватится нас? Через сутки? Через неделю? Даже если он вернется раньше и начнет нас искать – в одиночку он Дом не одолеет, а когда пойдет за Хайо, либо сам заблудится на искаженной завесе, либо они заблудятся там вдвоем.

Мы действительно идиоты – все поголовно. Особенно мы с Кирой – у нас было больше всего информации, и мы ни с кем ею не поделились, да еще и сунулись оба в проход, любезно наведенный старостой нижних. Чего только не узнаешь о тенниках – оказывается, некоторые из них поддерживают с Гиблым Домом самую тесную связь.

Троих Смотрителей недостаточно – и в самые худшие времена их не было меньше четырех. Значит, когда мы с Альдо помрем здесь от обезвоживания, Город рухнет. Или превратится в нечто принципиально новое – невелика разница. Мало не покажется никому. И до этого уже недалеко – Хайо с Лааном, как я просчитала, нас не вытащат. Витку они могли бы взять на помощь – но ее еще нужно найти, а она работает врачом в бассейне, ни пса не помнит и помнить не желает. Пока еще ее вытащат – если вытащат вообще, – пока приведут в чувство. Мы этого не дождемся.

Хочется пить. Наверное, это нервное. Вспоминаю, когда последний раз я пила. Чай у старосты, совсем недавно. Две кружки, кажется. Безусловно, нервное – убеждаю я себя, облизывая шершавым языком сухие губы.

Мы не дождемся спасения, даже если кого-то одного из нас пустим на пропитание – и такой вариант я рассматриваю между делом. Скажем, меня. Во мне примерно пять литров крови, да и большинство тканей насыщено водой. Но выкачать без подручных средств можно не больше двух. Для двоих парней это – двадцать-двадцать пять часов от силы. Если верить в то, что помощь придет… почему бы и нет. Лучше умереть с пользой, чем без нее. Но – сомнительно, ох как сомнительно.

Альдо с Кирой приходят к аналогичным выводам без моей помощи, после чего подходят ко мне и садятся рядом. Очень трогательно – Кира кладет мне голову на колени, Альдо – на плечо, и я сижу, такая вся в красивых мальчиках. В другом интерьере мне это даже понравилось бы. Но сейчас мне наплевать на эстетику – меня больше волнует, есть ли в двух головах, опирающихся на меня, хотя бы тень мысли о том, как мы могли бы выбраться отсюда.