В этой ситуации Гарольд уже не мог смолчать, он был благодарен этому малознакомому человеку за доброту и готовность понять его боль, даже если не мог принять его предложение.

– Никто не станет строить ложных толкований, по крайней мере, если он и вправду разумный человек.

– Полагаю, вы поняли, что я говорю про вас.

– Я догадываюсь, сэр, – кивнул Гарольд, – и весьма благодарен за ваше участие и прямоту. Но не могу принять это предложение.

Американец удивленно воскликнул:

– О, сэр! Не торопитесь с ответом! Вам стоит все обдумать, каким бы ни было окончательное решение.

Гарольд покачал головой, повисла долгая пауза. Американец отдавал себе отчет в том, как трудно принимать подобные решения, особенно если предложение поступило неожиданно. Он считал, что Гарольду нужно время, и только. Что касается самого Гарольда, он размышлял лишь о том, как выбрать вежливый способ отказаться. Он полагал, что должен найти убедительный довод, не раскрывая при этом всех своих обстоятельств. Поэтому он начал с общих слов:

– Прошу вас, сэр, поверьте: я очень, очень благодарен вам за доверие. Но ситуация такова, что мне сейчас трудно общаться с людьми, трудно выносить общество. Конечно, вы понимаете, что я сейчас говорю совершенно конфиденциально, это никого не касается. И ни с кем, кроме вас, я обсуждать это не собираюсь.

– Конечно, – заверил его мистер Стоунхаус.

– Я должен остаться один, – заявил Гарольд. – Я с трудом выношу вид людей на корабле, и только необходимость заставляет меня находиться в обществе.

– Но вы не можете найти место, где вообще не будет людей! Простите. Я вовсе не хочу быть навязчивым и задавать лишние вопросы!

Гарольд чувствовал себя неловко; вежливость не позволяла ему прервать разговор и уйти без дальнейших объяснений, да и щедрость предложения заслуживала внимания к тому, кто его сделал. Инцидент, случившийся накануне, невольно сблизил его с семьей маленькой Перл, и теперь юноша чувствовал потребность быть искренним. В конце концов, он ответил, из чистого отчаяния:

– Я не в силах с кем-либо поддерживать знакомство… в моей жизни случилось событие… нечто такое, о чем я не могу рассказать. И теперь все неправильно. Я вижу единственный выход: затеряться в глуши, в диком, удаленном от цивилизации месте, остаться наедине со своей болью, со своим стыдом…

Повисла длинная пауза. Затем американец ответил ясным, музыкальным голосом, отчетливо и неспешно:

– Возможно, время все исправит. Господь милосерден!

Гарольд испытывал невыразимую горечь. Он чувствовал, что к страданию примешивается гнев, и это казалось ему неправильным.

– Ничто не может измениться! Я дошел до пределов отчаяния, и дороги назад нет. Ничто не сотрет из памяти то, что случилось, все кончено!

Снова пауза, потом американец добавил мягко, почти по-отечески:

– Господь на многое способен! Дорогой мой юный друг, вы способны на дружбу и на благородные поступки, и это единственное, что важно. Подумайте об этом!

– Господь не имеет к этому никакого отношения! Что случилось, то случилось! Моя жизнь кончена! – Гарольд резко отвернулся, он едва сдержал стон, рвущийся из груди.

Когда американец заговорил, голос его звучал уверенно и твердо:

– Вы молоды, здоровы и отважны! У вас благородное сердце! В моменты опасности вы способны думать и действовать быстро, ваш мозг активен, и в вас есть уважение и любовь к жизни. А теперь могу я попросить вас об одолжении? Оно совсем невелико. Просто выслушайте меня, не перебивая. Не спрашивайте ни о чем, не возражайте, просто выслушайте! Очень прошу вас об этом. Это возможно?

– Хорошо! Это не проблема, – Гарольд попробовал улыбнуться, но вышло не особенно убедительно.

Мистер Стоунхаус произнес после короткой паузы, словно ему надо было собраться с мыслями, прежде чем говорить дальше:

– Я кое-что должен объяснить про себя. Я начинал жизнь, не имея ничего, кроме самого заурядного образования, которое получает большинство американских мальчишек. Но у меня была хорошая мать, и она научила меня, что честность – лучший капитал. А еще был энергичный отец, который не слишком хорошо умел справляться с делами. Меня вырастили трудолюбивым и готовым использовать любые приобретенные навыки и природные способности оптимальным образом. С самого начала я добился успеха. Я вызывал доверие у людей, кое-кто предлагал мне стать партнером в их бизнесе. И я задал себе вопрос: каким капиталом я располагаю? Я умел много и качественно работать, переносить трудности. Состояние мое неуклонно росло, и чем богаче я становился, тем больше новых предложений я получал, тем больше перспектив передо мной открывалось. При этом я мог с чистой совестью сказать, что не совершил ни одного дурного поступка, не обманул доверие партнеров. Я горжусь этим, я могу смело называть свое имя. Возможно, это звучит эгоистично, что я так расхваливаю себя. Дурной вкус! Но у меня есть основания так говорить. Я хочу, чтобы вы поняли, как принято вести дела в моей стране, в моем кругу. Честное имя – главное, что есть у человека, это гарантия его успеха.

Мистер Стоунхаус замолчал. Гарольд тоже ничего не говорил, он чувствовал, что сейчас и вправду не стоит перебивать собеседника без веской причины, а такой у него пока не было.

– Когда вы были в воде, в бурном море, когда жизнь моей малышки висела на волоске, а сердце моей жены разрывалось от ужаса, я сказал себе: если бы у нас был сын, я хотел бы, чтобы он вырос таким, как этот юноша! Поймите меня! Мне все равно, какие ошибки вы могли совершить, что с вами случилось. Надо забыть о прошлом! Что бы то ни было, вместе мы сможем двигаться дальше. Можно многое сделать, даже если обстоятельства сложились скверно. Вы можете принять мое имя, оно даст вам защиту и время, чтобы разобраться с собственной жизнью. У вас появится шанс найти свое место. Сейчас вы страдаете, я знаю. Но я не поверю, что вы совершили нечто дурное или руководствовались скверными намерениями. Немногие из нас безупречны, но вы добрый человек. Вместе мы докажем это – Господь не оставит нас, а сильный, трудолюбивый и честный человек всегда найдет выход. Примите мое имя, подарите мне такое утешение!

Гарольд был сильно удивлен. Однако он видел, насколько благородными были мотивы собеседника. Только теперь юноша понял, что мистер Стоунхаус полагает, что его гонит из дома совершенная ошибка, собственный дурной поступок, а потому пытается найти ему оправдание. Гарольд растерялся. Сперва он не находил слов, но постепенно собрался с мыслями. Поскольку он еще не нашел нужных слов, пауза затянулась, но наконец он смог ответить:

– По вашим словам я понял, что вы предлагаете мне разделить с вами честь вашего имени, потому что предполагаете, что я совершил какое-то преступление.

– Я осмелился заключить это из-за того, что вы тяжело переживаете, упоминаете стыд, не желаете обсуждать случившееся… Если не преступление, по крайней мере, некая вина?