– Мы просто дружили, – простодушно ответила Тиффани. – У меня много друзей.

Чанс решил сменить тему, пока беседа не приняла нежелательный для него оборот. Он сунул руку за пазуху.

– Я привез тебе подарок, Тифф. Из самого Хейвена. Это могущественный город-государство на юге.

– Ой, как это мило с твоей стороны, Аллен! Обожаю подарки. А что ты мне привез?

Чанс улыбнулся и извлек плоскую красную коробочку, перевязанную розовой ленточкой. Тиффани выхватила ее у него из рук, повозилась с ленточкой, затем сорвала ее, бросила на пол и хищно вскрыла коробочку. Бесцеремонно отправив ее на пол вслед за ленточкой, она воззрилась на сияющий голубой кристалл в изящной серебряной оправе. Тиффани поиграла с ним, поворачивая его так и сяк, чтобы поймать отблеск при разном освещении, затем наклонилась и благодарно клюнула Чанса в щеку. Тот зарделся, будто младенец. Девушка ничего не заметила. Она снова разглядывала кристалл.

– Ой, Аллен, какая красота! Как умно с твоей стороны. У этого камня на редкость позитивные вибрации.

А затем она отодрала ноготками замысловатую серебряную оправу и уронила на пол, чтобы поднести к глазам ничем не украшенный кристалл и уставиться в его глубины. Чанс посмотрел на помятую серебряную оправу, валявшуюся на полу, затем нагнулся и подобрал ее.

– Мы направляемся в тронный зал, Тиффани. Я не могу дольше задерживаться. Увидимся попозже?

– Как хочешь, Аллен. – Красавица поболтала пальчиками в прощальном жесте, коротко кивнула Хоку и Фишер, но вдруг замерла и задумчиво на них уставилась. Хок ощутил неприятное покалывание на загривке. Ведуньи обладают особым зрением, и, по слухам, умеют видеть будущее... и кое-что еще. Часто им известны вещи, которых им знать вовсе не полагается. Тиффани переводила взгляд с Хока на Фишер и обратно. Нахмурилась. На ее приятном гладком личике это выглядело неуместно.

– Вас обоих коснулась Дикая магия, – медленно проговорила она. – Я вижу, как она нависает над вами, словно цепи ужасного прошлого. Вы несете в себе кровь и перемены. У вас по две тени, спереди и сзади. Я вижу, как вы уходите... все ниже и ниже... в ужасное место... – Внезапно она содрогнулась. – Вы пугаете меня! Я вижу Синюю Луну в ваших глазах!

– Довольно, Тиффани. – Чанс взял ее за руку и твердо оттащил от Хока и Фишер. – Нам пора.

Он подхватил капитанов и увел их. Ведунья смотрела им вслед круглыми глазами. Квестор взглянул на серебряную филигрань – помятое и поломанное произведение искусства – и сунул обратно за пазуху.

– Может, она ей потом понадобится, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.

– Человеки в пылу страсти, – с отвращением проворчал Чаппи. – Ну что может быть неприличнее?

Сэр Вивиан задумчиво оглянулся на юную колдунью, а потом на Хока с Фишер, но подождал с вопросом, пока они не покинули зал магов. Он наклонился к капитанам поближе, понизив голос, словно не хотел, чтобы гвардейцы услышали его слова:

– Что это было? Что она имела в виду?

– Хрен ее знает, – беспечно отозвался принц. – Похоже на какое-то пророчество, но я никогда особенно не верил в подобные вещи.

– Она упомянула о Синей Луне.

– Упомянула, – пожал плечами Хок. – А еще она уверяла, что поддерживает астральную связь с принцессой Джулией, но поскольку Джулия совершенно точно жива...

– Она ведунья, – отрезал Чанс. – Они видят слишком много. У них мозги работают не так, как у нас.

– Не думаю, что у Тиффани вообще мозги работают, – прозмеилась Фишер. – Удивительно, как она шнурки-то себе завязывает.

– Ведуньи являются пользователями магии чрезвычайно низкого уровня, – быстро вмешался Хок. – Почему они так обширно представлены здесь?

– Королева очень верит в Лунных Сестер, – осторожно произнес сэр Вивиан. – Она официально просила Академию расследовать обстоятельства смерти короля. Похоже, ее величество не полностью доверяет Магусу и его сведениям. Не имею представления почему.

– А поскольку Тиффани – самая одаренная, пусть и не самая опытная, из всех выпускниц Академии, то Мать Ведунья поручила расследование именно ей, – объяснил Чанс. Особой радости в его голосе не прозвучало. – Она едва закончила учебу. Большую часть жизни провела в стенах Академии. Как делаются дела в реальном мире, для нее до сих пор в изрядной степени загадка.

– Невинная, но могущественная, – резюмировала Фишер. – Опасное сочетание.

– О да! – согласился Чанс. – Почти как я после школы Святого Иуды. Системе раздельного обучения предстоит за многое ответить.

– А как Магус отнесся к вмешательству ведьм, – задумчиво спросил Хок.

– До сих пор он игнорировал их, – промолвил сэр Вивиан, как бы не обращаясь к Хоку. – Магус умеет не замечать то, что ему не хотелось бы видеть.

Сэр Вивиан повторил свои слова два раза, как бы подчеркивая их значение.

– Странно, что мы его до сих пор не встретили, – заметил Чанс. – Я ожидал, что он выйдет поздравить нас с возвращением. В конце концов, все это путешествие на юг – целиком его идея.

– Магус в данный момент заседает в тронном зале, – сказал сэр Вивиан, обменявшись с Чансом взглядом, который Хок уловил, но не сумел истолковать. – В последнее время он проводит там много времени.

– А как поживает Шаман? – спросил Чанс. – Еще одно лицо, чье отсутствие внушает мне подозрения. Замок не похож на замок, если этот хмырь не врывается на собрания, чтобы толкнуть речь или затеять драку.

– Его целый день никто не видел, – нахмурился сэр Вивиан. – А значит, он снова что-то затевает. Шаман опаснее всего, когда его нет поблизости. Этот человек ни за что не пойдет напрямую, если может отыскать окольный путь. Будь моя воля, я бы вышвырнул его из замка, но...

– Да, – сказал Чанс. – Но.

– Он представляет собой нечто гораздо большее, нежели кажется, – пояснил сэр Вивиан. – Впрочем, то же самое можно сказать о большинстве обитателей Лесного замка.

– Включая вас? – спросила Фишер.

– Разумеется, – мрачно откликнулся сэр Вивиан.

Хок резко остановился, когда его внимание привлек некий предмет на стене. Фишер проследила за его взглядом и остановилась рядом. На стене перед ними висели парадные, девяти футов в высоту, портреты принца Руперта и принцессы Джулии. Принц Руперт стоял – высокий, мускулистый и героический, в парадных доспехах с золотой насечкой. Единственный прямой шрам тянулся не по той стороне лица и оба глаза оставались на месте. Художник придал лицу Руперта благородное, почти святое выражение. Принцесса Джулия получилась едва пяти футов ростом, в длинном, струящемся полуночно-синем одеянии с золотым и серебряным шитьем. Руки и шею охватывали унизанные сверкающими бриллиантами кольца, браслеты и цепочки, а длинные светлые волосы были уложены на макушке в изысканно-замысловатую прическу. Хок и Фишер молча рассматривали изображения.