Так какой же была действительность в различных странах Востока? В самом ли деле существовал этот иной тип сексуальности или люди с Запада просто вообразили, будто он существует? А как же гаремы, которые, вне всякого сомнения, существовали в тех или иных формах в различных краях, раскинувшихся от североафриканских областей, подвластных Османской империи, до самого Китая? А как же Вишну и Лакшми, Шива и Парвати, китайские постельные трактаты? Саид ничего об этом не говорил, как не говорят и его многочисленные последователи, которые позднее тоже пытались проиллюстрировать его главный тезис примерами упрощенной и уничижительной “ориенталистской” фантазии в действии. Никто из них так и не предложил картины, которая уравновесила бы картины, созданные Бёртоном, Флобером и другими. Почему? Неужели потому, что Восток, в отличие от Запада, непознаваем? Но если бы это было так, то, пожалуй, данных исследователей можно было бы обвинить в точно таком же изъяне мышления, который они сами приписывают ориенталистам, а именно в изображении Востока каким-то таинственным краем, окутанным непроницаемым туманом экзотики. А может быть, дело в том, что имеющиеся у нас сведения – те неизбежные шаблоны и стереотипы, всякие “Микадо”, “Турандот” и тому подобное – свидетельствуют о том, что в эротизированном образе Востока все-таки содержится ядро правды, чего никак не желают признавать последователи Саида.

В 1980-е китайские археологи, раскапывавшие древние руины в провинции Хунань, обнаружили клад из еще неизвестных книг, относившихся к II веку до н. э. В одной из них, называвшейся “Наставления о высшем Дао мира”, давались очень хорошие советы женихам. Не забудь о предварительных ласках, говорится там. Наберись терпения, а когда ты увидишь, что соски твоей невесты напряглись, а на носу у нее выступили капельки пота, знай, что она возбудилась и предвкушает наслаждение, что она готова принять тебя. А когда придет пора вводить пенис, обычно называемый “солнечным орудием”, по-китайски ян-цзу, то “вводи его медленно и сохраняй гармонию со своей любимой”. Когда же он окажется внутри пресловутых “нефритовых ворот”, ю-мэнь, продолжает советчик, то двигай им энергично, когда это доставляет удовольствие твоей любимой, но не забывай “иногда замирать, не двигая пенисом в ее влагалище, чтобы дождаться пика ее наслаждения”.

Сегодня в Китае нет недостатка в советах сексуального свойства, однако в течение добрых двадцати лет или даже дольше китайское правительство навязывало своим гражданам обоих полов суровый пуританский режим, не имевший аналогов в мировой истории. Секс был сочтен областью, имевшей государственную важность, и потому сделался предметом строгой регламентации. Особенно в течение примерно десяти лет “культурной революции”, затеянной Мао Цзэдуном для устранения своих соперников в правительстве и для поддержания чистоты революции, само стремление к сексуальному удовольствию приравнивалось к контрреволюционной деятельности. Как-никак, у людей, поглощенных любовными отношениями и сексом, оставалось меньше времени и сил на любовь к Председателю Мао. И мужчины и женщины должны были одеваться в одинаковые мешковатые синие костюмы. Девушкам и женщинам непременно полагалось заплетать волосы в косички. Любовь изгоняли из кино, журналов, газет и театров. В 1950-е новые коммунистические власти возглавили энергичные кампании с целью искоренения проституции и венерических болезней, а в 1960-е руководство страны гордо заявило, что впервые в китайской истории с обеими этими напастями удалось покончить. Однако за впечатляющими достижениями последовала попытка вовсе подавить сексуальное влечение. Казалось, восприняв и взяв на вооружение западные идеи марксизма, вместе с ними Китай перенял и западную традицию связывать с сексом понятие греха.

Кроме того, в тот период создавалось впечатление, будто Китаю всегда был присущ врожденный аскетизм. И действительно, подтверждение такой точки зрения можно найти в самой китайской традиции. Конфуцианство – официальная государственная доктрина, господствовавшая в Китае в течение двух с лишним тысяч лет, – уделяет гораздо больше внимания нравственной чистоте, чем удовлетворению плотских потребностей. Она осуждает распутство, призывает к умеренности и устанавливает строгие правила, регулирующие отношения между полами. В “Книге обрядов” (“Ли цзи”), описывающей общественные обычаи и церемонии древности, говорится, что за исключением выполнения супружеских обязанностей в спальне, которые служат продолжению рода, мужья и жены не должны дотрагиваться друг до друга, даже передавая чашку чая.

Но Китай – это целая вселенная, и в ней есть место чему угодно, в том числе, как указывают “Наставления о высшем Дао мира”, и откровенной, живой и непочтительной эротической культуре, которая осуждала разврат, однако разрешала сексуальное удовольствие для мужчин, разнообразие половых партнеров и проституцию, и все это почти с самого начала письменной истории Китая. Великий историк позднего периода династии Хань, ученый по имени Бань Гу, живший в I веке н. э., включал восемь книг о сексе в длинный перечень самых важных сочинений, существовавших в ту пору. Среди них были “Любовное руководство учителя Цзу Чэна” и “Рецепты для спальни”. Список, составленный Банем Гу, сохранился, а вот упомянутые в нем книги о сексе – нет. Зато в одном стихотворении II века н. э. разговор невесты со своим мужем в первую брачную ночь, похоже, указывает на влияние Баня Гу. Она говорит, что воспользуется наставлениями из одного из тех самых учебников, которые перечислял Бань Гу, “чтобы перепробовать все мыслимые позы”, и предсказывает: “Ничто не сравнится с блаженством этой первой ночи”.

В другом тексте того же времени описываются чудесные танцы плясуний – раннее доказательство того, что в древности имелись плясуньи. “Их тела прекрасны, гибки, как трава, что колышется на ветру. Они пускают в ход все свои чары, и, глядя на них, забываешь о жизни и смерти”.

В Китае, по крайней мере по мнению некоторых ученых, существовали самые ранние руководства и учебники секса, написанные более двух тысячелетий назад, и в придачу к ним богатая эротическая литература. Китайский врач и сексолог Руань Фан Фу (он выступал против репрессивной, по его мнению, сексуальной политики коммунистического правительства и в конце концов эмигрировал в США) писал о том двухлетнем периоде, который он посвятил чтению “запрещенных” книг в особом пекинском книгохранилище, куда обычной публике доступ закрыт. Руань рассказывал, что историческая эротическая литература охватывает все мыслимые сексуальные практики и позы. Излюбленной темой таких произведений является непочтительное описание сексуальных похождений буддийских и даосских монахов и монахинь, которым полагалось сохранять целомудрие. В подобной литературе можно встретить множество упоминаний инцеста и педофилии, а также полного набора сексуальных техник вроде мастурбации, оральной и анальной стимуляции наряду с одновременной взаимной стимуляцией, широко известной под названием “69”. Вот что еще можно обнаружить в богатой эротической китайской литературе: гомосексуальные отношения мужчин и женщин, описанные “с дотошными и сочувственными подробностями”, трансвестизм, эксгибиционизм, вуайеризм, садизм и мазохизм, доминирование, подчинение, некрофилию, урофилию и изнасилование.

Руань составил этот список с целью проиллюстрировать свой главный тезис, а именно что вопреки стандартному образу Китая как сексуально угнетенной и консервативной страны китайская традиция в действительности демонстрировала поразительную терпимость к сексуальным удовольствиям и практически ничего не говорила о грехе и вине, которые ассоциируются с сексом в христианской традиции. Подобно другим ученым, среди которых важнейшее место занимает великий голландский синолог Роберт Ханс ван Гулик, первый западный автор, всерьез взявшийся за изучение сексуальной истории Китая, Руань уделил пристальное внимание поэтическому восприятию искусства любви. Оно нашло выражение в метафорах, какие вошли в обиход в Китае: кроме “солнечного орудия” и “нефритовых ворот” употреблялись выражения “перейти через снежные горы” (ласкать женскую грудь), “добыть огонь на горе” (вход сзади), “раскрыть цветок пиона” (куннилингус) и “увлажниться влагой горящей свечи” (женщина сверху).