— Звучит, как план, — рассмеялся я.

— Не дождешься, — хохотнула Тома в ответ, — кто же тебе будет помогать с твоей черной книгой?

Мы засмеялись. А потом я увидел, как к нам идет высокий черноволосый с проседью мужчина. Тот самый Денис Фомин, что открывал Вечер Невест со сцены. Он шел в нашу сторону энергичным шагом.

— Кажется, о нем предупреждала тебя Вандерляйн, — серьезно проговорила Тома.

— У тебя очень тонкий слух, Тома, — сказал я.

— И ум тоже, — улыбаясь Денису Фомину, проговорила девушка.

— Здравствуйте, граф, — приблизился мужчина и поклонился, — поздравляю вас с приобретением титула. Госпожа Мясницкая, — поцеловал он Томину ручку.

Забавно, но на сцене Фомин выглядел лучше. Как-то свежее что ли. Вблизи мужчина казался уставшим. Небольшие серые глаза смотрели как-то хмуро, хоть он и улыбался. Под ними виднелись круги. Хотя было понятно, что герцог пытался скрыть их какими-то специальными средствами. Если бы меня попросили охарактеризовать его состояние одним словом, я бы сказал “невыспавшийся”.

— Вы знакомы? — вежливо спросил я.

— Екатеринодар не так велик, как кажется, — дворянин показа в улыбке неестественно белые зубы.

— Мой отец и прокуратор Фомин, — Тома с улыбкой посмотрела на Дениса, — старые приятели.

— Верно, — он кивнул, — и я как раз недавно общался с вашим батюшкой, госпожа. Он очень обеспокоен тем, что вы не в родных стенах. И упоминал, что займется этим вопросом в ближайшее время.

Тома изменилась в лице. Побледнела и стала выглядеть растерянной. Фомин уставился на нее непонимающим взглядом.

— Тамара, — посмотрел я на нее, — разреши попросить тебя присмотреть за Стасом.

— Да… Конечно, — словно бы очнулась она от своих мыслей.

— Мы обсудим вопрос с твоими родственниками дома, — шепнул я ей, и кивнув, девушка направилась к Стасику.

— Что ж, — улыбнулся Фомин, — рад познакомиться с самим Игнатом Орловским, по прозвищу Пепельный Волк.

— Пепельный Волк? — поднял я бровь вопросительно, — неделю назад, на фестивале, я, кажется, был Огненным Штормом, — рассмеялся я.

— Да? — он снова улыбнулся, — такого вашего прозвища я не слышал. Но слышал о вашем таланте дуэлянта. Жалею, что не увидел ваших поединков. Приехал слишком поздно. Но, — он посерьезнел, — зато застал инцидент с грифоницей.

— Жаль ее и погибших дворян, — ответил я.

— Да, — он вздохнул, — Узнал я о вас от отца и господина Хлодвига Пушкина. Мы общались с ним перед тем, как вырвался грифон.

— Я удивлён, что Хлодвига нет здесь.

— После инцидента у него много работы, — пожал плечами герцог, — в последнее время неприятности вообще сыплются на нас как из рога изобилия. Грифоница и, как следствие, конец дуэльному фестивалю; проблемы с этой бандой, в которой даже вы умудрились поучаствовать.

— Именно об этом вы хотели поговорить.

— Хотел, — он кивнул и, казалось, нахмурился еще сильнее, — это было нетипичное поведение для них. Так открыто нападать… Это даже странно.

— Вероника упоминала о смерти секретаря, — напомнил я.

— Было дело. Но это скорее несчастный случай, чем спланированная атака. А вот сегодня… Сегодня подготовка у них была что надо. Спецмашины, спецсредства для вскрытия бронедверей. Это нечто. И я считаю, что именно вы были нужны этой банде. Почему? Не знаю. У вас есть версии?

— Нет, — пожал я плечами, — единственная зацепка сейчас, это фамилия погибшего главаря.

— Фон Миллеров, — кивнул Фомин, — да. Вандерляйн передала мне ваши слова. Но это только усугубляет дело. Ведь у Фоминых с домом Миллеровых никогда не было конфликтов. А у Орловских?

— Тоже.

— Вы знаете нынешних Миллеровых?

— Нет. Только их деда знал, — ответил я, — и то, только как знаменитого бретера.

Фомин кивнул, а потом рассказал о том, что род этот стал пустым и потерял дворянство. Однако, за честь свою держится так же жестко как и раньше. Герцог рассказал, что о близнецах фон Миллеровых много лет не было никакой информации. И они просто могли стать главарями банды. Или нескольких. Такое среди дворян, ставших пустыми, не редкость. Многие из них уходят в организованную преступность.

— Но главное, — продолжал Фомин, — что вы убили одного из братьев-близнецов. Если это действительно был он, один из фон Миллеровых, то второй непременно будет мстить. Я считаю, что ваш дом теперь в опасности, господин Орловский. Вне зависимости от причины, по которой они решили избрать вас своей целью.

— Но вы же говорите мне это не просто так, верно? — нахмурился я.

— Верно, — кивнул Денис Фомин, — потому что у меня есть предложение.

Я догадывался, что он предложит, однако соглашаться мне не слишком хотелось, ведь сейчас, на первом месте стояло благополучие Кати и черная книга. А чтобы разобраться, как с Шепчущим Во Снах, так и с дневником, нужено понять основы снологии. Ну или найти хорошого снолога.

— Я догадываюсь, о чем вы. Вы хотите предложить мне разобраться с этими фон Миллеровыми. Вандерляйн упоминала, что у вас слишком много обязанностей, чтобы заниматься этим самостоятельно. Однако, — я отрицательно мотнул головой, — у меня есть другие, гораздо более важные дела. И связаны они с необходимостью в изучении снологии. Ну а если Миллеров решит напасть, думаю, вы понимаете, что я смогу защитить свою семью.

Фомин не ответил. Некоторое время он молча смотрел на меня и явно думал. Потом, наконец, сказал:

— Я прошу у вас помощи не просто так. Будет награда, — помедлил он снова, — вы когда-нибудь задумывались о статусе вольного прокуратора, граф?

— Я несовершеннолетний и, пока еще без академического образования. Я не могу быть прокуратором.

Хотя, на самом деле, прокураторство, это довольно выгодный род занятий. Не менее выгодный, чем бретерство. И, кроме того, в нынешних условиях гораздо более статусный, чем, скажем десять лет назад.

— Этот вопрос можно решить, — Фомин кивнул, — сейчас существует такое явление, как тайное прокураторство. Некоторые из нас скрывают свою личность. У прокураторов бывает много врагов и много родственников. Тайна личности помогает защитить одних, от других. А в приобретении такого статуса дом Фоминых может посодействовать, — Денис замолчал и задумался, — скажите, а почему вас интересует снология?

— Это очень личное