— Возможно, — Владимир посмотрел на меня, — если мою честь будет защищать дуэлянт, владеющий магией.

— Я с радостью, — кивнул я, — сочту это защитой чести, в том числе и моей сесрты.

— Оу, — Линовский пытался сделать свой голос насмешливым, но он прозвучал мрачно, — как занятно складываются обстоятельства. Но ты мне все равно заплатишь, пустышка, — он посмотрел на Владимира, а потом показал ему мизинец, — в случае моей победы, ты отдашь мне свой палец. Заплатишь плотью за оскорбление.

Вика испуганно закрыла губы руками. Стас, оказавшийся внутри кольца из людей, неизвестно когда, побледнел. Тома нахмурилась, и мы с ней переглянулись.

— Я вам напоминаю, — снова вмешался Фомин, — что в Гнезде, в такой вечер, ничего не должно омрачить сегодняшнее мероприятие. Смерть кого бы то ни было в родовом поместье Фоминых, дом расценит как личное оскорбление, — он поочередно посмотрел сначала на Линовского, потом на Владимира, — и предпримет соответствующие меры.

— Я не собираюсь убивать этого пустого, — мотнул головой Линовский, — мне всего лишь нужен кусок его тела.

— Взаимно, — бросил Владимир, — если выиграю я, то ты отдашь мне свой палец.

— И раз уж у тебя есть адвокат, — Линовский сделал неприятное лицо, — то и у меня будет. Я не собираюсь портить из-за тебя свой новый камзол. Он стоит больше чем все, что у тебя есть.

— Но не больше, чем твоя честь, видимо, — сказал Владимир, и Линовский неприятно искривил губы.

Я тоже хмыкнул.

Площадка для дуэлей находилась в глубине территории поместья Фоминых. Далеко за садом, рядом с личной тренировочной зоной, раскинулось довольно просторное дуэльное поле. Для безопасности поле было отделено от остального пространства антимагическим ограждением.

Небо было черным и казалось бугристым от грозовых туч. Прокатился очередной раскат грома, за ним все небо прочертила длинная ветвистая молния. Дул тяжелый теплый ветер. Большие, но редкие капли дождя громко разбивались о брусчатку дорожки, ведущей к площадке.

Когда мы вошли за антимагическое ограждение, слуги включили на площадке свет. Внутри ветра почти не было, и пахло мокрой пылью. Поле представляло собой типичную арену для дуэлей: узкая к краям, широкая в середине, усаженная зеленой травой.

Пошли только трое: я, Владимир и Макс Линовский. Девушек и Стаса не пустил Денис Фомин.

— Я смогу выделить вам лишь слуг-секундантов, — отрицательно помотал он головой, когда мы собрались на дуэль, — но не магов, чтобы поставить антимагический барьер. Все заняты на вечере. Обеспечивают охрану. Поэтому пойдут лишь дуэлянты.

Вика пыталась протестовать, и я даже удивился этому. Обычно сестра была довольно стеснительным человеком, а тут, ее глаза пылали решительностью. Правда, герцог Фомин был непреклонен.

— Я не позволю вам стать жертвой случайно брошенного заклинания, молодая госпожа, — проговорил Фомин, и я был с ним согласен. Однако отметил, что Вика по-настоящему волновалась за Влада. Так же, как и за меня.

— Спасибо, что согласился, — посмотрел на меня Владимир.

— Ты хорошо обходишься с моей сестрой, — ответил я, — это будет честью.

Я хотел было предложить ему покинуть площадку и подождать за барьером, но передумал, потому что решил, что это может уязвить честь Владимира. Мою бы, уязвило.

— Ну, и где твой адвокат? — крикнул я через поле.

— Уже на подходе, — ответил Линовский, перекрикивая раскат грома и спрятав смарт в карман.

— Ты можешь отрезать себе палец прямо сейчас, пока не мы не промокли, — хмыкнул Владимир.

— У меня к тебе то же предложение, пустышка, — рассмеялся Линовский через поле.

Ждать я не собирался и уже хотел было крикнуть, пусть Линовский дерется со мной сам. Однако не успел. Слуга ввел внутрь ограды высокого и грузного мужчину. Выглядевший довольно угрюмо, он ссутулившись, приблизился к Линовскому. Надо сказать, что мужчина был не просто высок. Он был настоящим гигантом.

Серый деловой костюм, казалось, был ему даже маловат и не сходился на животе, потому был расстегнут. Черный узкий галстук выглядел нелепо маленьким на широкой груди мужика.

— Наконец-то ты пришел, Игорь, — улыбнулся Линовский.

— Прошу прощения, хозяин, — низким голосом проговорил гигант и очень меланхолично посмотрел на нас. Его хмурое лицо имело совершенно безразличное ко всему выражение.

— Знакомьтесь, — перекрикивая ветер заорал Линовский, — это Игорь Горьев. Мой лучший телохранитель и слуга. И, по иронии судьбы, тоже бастард герцога Семена Григорьева. Вот только не узаконенный. Оттого, — он посмотрел на гиганта оценивающим взглядом, — рожа у него вечно такая кислая. Но мастерства это у него не отнимает! Ты, кстати, чего так долго?

— Простите, хозяин, — в нос заговорил Игорь, — та служаночка была очень мила. Но не хотела со мной знакомиться. Пришлось ее заставить.

— Надеюсь, — нахмурился Линовский, — ты не свернул ей шею, как той шлюшке? Хлопот из-за тебя тогда было, по горлышко мне!

Игорь не ответил, только как-то смущенно опустил глаза.

— Вот мразота, — проговорил я и крикнул, –хорош трепаться! — Я снял фрак и отдал его секунданты, подкатив рукава рубашки, извлек проводник, — к барьеру!

Игорь тоже очень не спеша снял пиджак. Его узенький галстук смешно болтался на ветру. Дождь усилился. Тяжелые капли быстро забарабанили по металлу антимагического ограждения.

— К барьеру! — пытался переорать шум воды один из секундантов. Смог, но с трудом.

Я решительно пошел к Игорю, указал на гиганта проводником. Тот, неуклюжей походкой направился ко мне. В его огромной руке граненый стилет-проводник выглядел как игрушка.

Первым делом я решил проверить, на что способен здоровяк.

— Стена льда, — уныло проговорил он, и его проводник заблестел синим светом. По лезвию побежали волны магии.

Дождь, что шел вокруг здоровяка, тут же замер в воздухе, а потом капли обледенели, превратившись в твердые пули. Гигант развел руки, и льдинки выстроились перед ним сплошной стеной. Когда он указал острием на меня, они, все как одна, картечью ударили в мою сторону.

Я выбросил руку с проводником. Проговорил заклинание черного ореола, но про себя. Магия, что содержалась во льдинках, тут же покинула их, и они приняли прежнее состояние жидкости. Брызги упали на газон.

Магия же промчалась по воздуху полупрозрачным призраком и впиталась в мой клинок. Пройдя через серый ореол, она запечатлелась в черном. В нем уже оставалось