Молчит.

— Ребёнок мой? — выдавливаю севшим голосом, понимая, что нутро топят новые эмоции. Саднящие, злые, болючие.

— Это имеет значение? — выгибает бровь, а у самой нижняя губя дрожит.

— Отвечай, Катя.

— Он мой.

Она пытается говорить твёрдо, но у неё не получается. Голос срывается, а веки краснеют.

Я думал, что увижу её и мы поговорим. Попрошу прощения, сделаю всё, чтобы снова была моей. Но сейчас я чувствую дикую, обжигающую злость. Саднящую досаду.

Отомстила.

Размазала, блядь. Секрет за секрет тебе, Макарский.

— Нам пора, Сава приболел, не хочу, чтобы другие дети тоже заразились.

Катя делает шаг, но я сжимаю пальцы на её руке.

— Ты офонарела, Катерина? — сжимаю зубы, чтобы не сказать чего похуже. — Ты скрыла от меня сына и теперь пытаешься уйти, как ни в чём не бывало?

— Нам надо домой.

Меня кроет. Глаза застилает пеленой. Знаю, что потом пожалею, но сейчас осознаю, что простить ей не могу. Пришёл вымаливать прощение себе, а в итоге всё летит к чертям. Но она скрыла от меня ребёнка. Моего сына. Какая у него фамилия? Когда день рождения? Здоров ли он или ему что-то нужно?

Она, блть, не имела права. Так нельзя наказывать меня было. Не таким способом.

— Ты и ребёнок едете со мной.

— Ещё чего! Нет…

— Да, Катя, — отпускаю её плечо и беру себя в руки, хотя сейчас мне крайне трудно это сделать. И говорю то, что, скорее всего, разверзнет между нами настоящую пропасть. — Ты позволила себе отобрать у меня сына, не дав право даже знать о нём. Не заставляй меня поступать так же.

Катерина

Внутри всё обрывается. Желудок сжимается и будто сначала подскакивает вверх, а потом падает вниз.

— Ты не посмеешь, — выдавливаю сквозь зубы, прекрасно понимая, что посмеет.

Если решит, то посмеет. И даже, если у него не получится, сражаться за Саву придётся всем, потому что одна я ничего против Макарского не стою. В борьбу будут втянуты все: мои родители, Захар и его семья. А им самим непросто сейчас.

Костя пройдётся катком по всем, если посчитает нужным.

— Надеюсь, мне и не придётся, — говорит негромко, придавливая тяжёлым взглядом. — Собирай ребёнка и поехали. Напиши список, что тебе нужно в первую очередь или заедем, где живёшь. У нас сегодня состоится долгий разговор, Катя.

Не могу сказать, что хорошо его знаю. Жизнь показала, что совсем нехорошо. Но и таким злым не помню, чтобы видела. И это пугает.

Я понятия не имею, что теперь делать. Конечно, силой увести меня отсюда брат не даст, но что дальше? Захар только-только отмылся от того скандала с абортом, информацию о котором вытащил на поверхность бывший муж Вики, а Костя способен потопить его так, что потом будет не подняться. Готова ли я на такое? Они с Викой помогали мне всю беременность и после рождения Савы, оплачивают няню, пока я пытаюсь работать. Я не могу так поступить с ними.

— Для ребёнка это стресс, Костя, — сбавляю тон не ради себя, а ради сына. — Он привык спать дома.

— Ему в любом случае привыкать к другому дому. Но если так принципиально, то эту ночь переночуем у тебя, соберёшься и завтра переедем.

Тон ровный и твёрдый, взгляд прямой, губы сжаты. Никаких ухмылок, подмигиваний и игры бровями, как я помню. Жёстко и безапеляционно. Передо мной не Костя — бывший любовник, а тот мужчина, который привык держать в руках власть.

И мне страшно. Я холодею настолько, что даже не могу сейчас ничего сказать, не могу оспорить.

— Пойдём, — кивает он на двор и уходит, а мне ничего не остаётся, как пойти за ним.

Савушка видит меня и машет ручками, супится и начинает беспокоиться у Маши на руках. Я забираю его и крепко прижимаю к себе, чувствуя, как заходится сердце.

Я не боялась Костю никогда. Увидев тот блог и услышав подтверждение от него, сгорела внутри до пепла. Собрала вещи и через час уехала. Перебралась к родителям на два дня, оттуда всё удалённо оформила по увольнению. Спасибо Наталье Константиновне, что пошла навстречу.

Мама и папа очень переживали. Я сказала им правду: что встретила мужчину, что влюбилась, а сейчас узнала, что он меня обманул, что оказался женат на другой. Папа ругался так, как я никогда не слышала от него, мама плакала вместе со мной. И я уехала. Сначала на месяц к троюродной сестре в Тулу. Там я и поняла, что беременна. Прилетела к брату с просьбой помочь. Я была так ужасно зла, расстроена и без малейшего представления, что мне делать дальше, что в первые дни думала об аборте. Но как только увидела на мониторе УЗИ пульсирующую точку в кружочке, когда поняла, что это бьётся сердце моего ребёнка — ни в чём не повинного, я передумала.

И вот тут пришёл страх.

Я не хотела ни видеть Макарского, ни слышать, ни тем более с ним о чём-то разговаривать. Одно дело было исчезнуть, спасаясь от собственных чувств, и совсем другое понимать, что мне нечего противопоставить этому человеку. А терять есть что.

Он говорил, что хочет от меня детей. И при этом состоял в браке с женщиной, с которой у него иметь их, как я поняла, не получалось. Это могло показаться бредом, но тогда мною завладел дикий страх, что Макарский лишит меня ребёнка.

А может, ему было бы всё равно. Тем более, что жена, как я поняла, наконец была беременна. Зачем ему ребёнок от провинциальной учительницы, если в столице ему должна родить красавица-жена? Законная супруга.

В любом варианте для меня были бы только боль и страх, поэтому я приняла решение. Захар дал мне свою фамилию, помог поселиться в небольшом пригородном посёлке возле Сочи. Я нашла работу и преподавала до декрета. Вика и брат поддерживали меня, хотя у них самих были непростые времена.

Слава Богу, беременность оказалась лёгкой. У меня не было никаких проблем, если не считать небольших отёков уже в последние недели. Савелий родился в срок, роды принял брат, всё прошло хорошо. Никаких осложнений ни у меня, ни у малыша. Будто кто-то мне помогал там на верху. Малыш мой оказался спокойным. Первые месяцы в основном спал и ел, колики нас почти не побеспокоили, первые зубки вылезли в четыре месяца и никоим образом не нарушили самочувствие или сон.

Я уже через неделю после родов нашла работу в интернете, и даже неплохо оплачиваемую. По крайней мере, на подгузники нам хватало, а кормила я грудью, так что на детском питании получилось сэкономить. Брат помогал, родители. Когда Савушке исполнилось полгодика, я вышла на неполную ставку, чтобы сохранить пособие и получать зарплату. Захар и Вика, хоть я и отказывалась, оплачивали няню.

Как всё-таки важно иметь любящую и поддерживающую семью. И сейчас я не могу, просто не имею морального права подвести их. А именно так и получится, если втяну в борьбу с Макарским.