Гишпанец надолго умолк — видимо, вспоминал. Когда он заговорил, его голос был хриплым от едва сдерживаемой ненависти:

— Спаслись немногие. Мне удалось добраться до небольшого островка, где я в полном одиночестве провёл почти полгода, питаясь моллюсками и снулой рыбой, которую шторма выбрасывали на берег. Хорошо, ван Хоорн напал на галеоны не в Атлантике, а в Карибском море, иначе от меня уже не осталось бы на океанском дне и костей. Видимо, он не хотел уходить слишком далеко от Тортуги, где можно сбыть добычу без всяких проблем. Меня снял с острова пиратский шлюп, капитан которого имел какие-то личные счёты с ван Хоорном. Это было моим спасением, потому что к испанцам на Мейне относятся очень скверно. Примерно через год капитан шлюпа погиб во время абордажа, и команда выбрала на его место меня, ведь только я немного смыслил в штурманском деле. А ещё спустя год под моим командованием уже была целая флотилия, и моё прозвище Чёрный Кастилец гремело на весь Мейн. Я начал преследовать Николаса ван Хоорна, чтобы отомстить за своих товарищей, однако он всё время ускользал. Когда мне попадались голландские суда, я их безжалостно топил... — Тут Федерико запнулся, немного помолчал и закончил своё повествование уже с явной неохотой: — Но всё имеет своё начало и свой конец — моя карьера в качестве капитана пиратов оказалась несостоятельной. После многих приключений и мытарств я оказался на борту английского судна, которое бросило якорь в Архангельске. Ну, а остальное тебе известно...

Поняв, что Федерико не желает больше рассказывать о дальнейших перипетиях своей жизни, Алексашка решил не вдаваться в расспросы. Конечно, его очень заинтересовали слова гишпанца насчёт «несостоятельной карьеры», но что за этим крылось, он мог только догадываться. Ильин-младший мудро рассудил, что наступит время, когда Федерико обязательно поставит точку в своём жизнеописании. Надо лишь немного подождать.

С того памятного вечера отношения у них наладились, и Алексашка больше не дичился. Он был уверен, что на Федерико де Агилара. Чёрного Кастильца, можно положиться в любой, самой трудной ситуации.

Юрека и монаха замкнули в подвале, который освещался масляной лампой. Как сказал арамбаша, они должны были взаперти дожидаться возвращения гласоноши, которого отправили в монастырь на Привину Главу, — на всякий случай. Что под этим «случаем» подразумевалось, предводитель гайдуков не счёл нужным объяснять. Но от его нехорошего взгляда по спине Юрека пробежал холодок. Слишком много он перевидал за свои годы таких недобрых глаз, как среди турок, так и среди запорожцев. Казак со столь диким взглядом слыл настоящим живодёром, для которого убить женщину, ребёнка, а тем более мужчину, — что комара раздавить. Их обычно сторонились, но в бою они были незаменимы своей дикой, необузданной яростью и способностью терпеть любую боль.

На удивление, подвал оказался вполне добротным и даже комфортным для такой лесной глуши. Он был длинным, просторным и сухим. Наверное, когда-то здесь хранилось вино. Судя по каменной кладке, изрядно стоптанным каменным ступеням, ведущим вниз, и своду из тёмного, почти чёрного кирпича, подвал соорудили лет двести назад, только вход срубили из брёвен недавно, навесив на него прочную дубовую дверь. Соображения Юрека на сей счёт тут же подтвердил и монах:

— Чудо дивное! — Мы сейчас находимся в подвале разрушенного монастыря, одного из первых на Фрушке-Горе. который построил деспот Змай Огненный Вук! Никто не мог найти это святое место.

— Нашли уже... — буркнул Юрек. — Змай, это Змей?

— Да.

— Хорошее имечко... А я-то думаю, почему ограда похожа на крепостной вал? Только изрядно порушенный временем, но укреплённый оградой из толстых заострённых кольев. Похоже, гайдуки приспособили под жильё развалины монастырских построек — стены каменные, а крыша из соломы. Здесь, как я успел заметить, и колодец есть, сложенный из дикого камня. В такой крепости можно долго защищаться.

Тут Йован почему-то опечалился и поник головой. Встревоженный Юрек спросил:

— Что с вами?

— Боюсь, нам отсюда уже не выйти.

— Это почему? Монастырское начальство подтвердит вашу личность, гласоноша возвратится, и...

— И нас ждёт печальная участь. Думаю, что арамбаша не стал посылать гласоношу в монастырь.

— Почему?

— В таком случае тайна старого монастыря будет раскрыта. Никто не может дать гарантию, что гласоноша не попадётся в руки османов. А под пытками он выложит всё как на духу. Да и наш настоятель человек весьма сообразительный. Арамбаша ещё тот хитрец; он знает, что гласоноша, если его всё-таки пошлют в монастырь, вернётся сюда под тайным надзором наших братьев, для которых лес — открытая книга. Чего арамбаше хотелось бы меньше всего.

— Но ведь гласоноша принесёт весть от гайдуков, которые считаются защитниками православной веры!

— Увы, не все. Среди гайдуков есть настоящие разбойники, которым нет никакого дела до веры. Они грабят всех подряд — и турок, и сербов. Я узнал арамбашу. Его зовут Ненад. А кличут Кровавые Руки. Неизвестно, где он родился и как оказался на Фрушке-Горе. Но его отряд гайдуков принёс разорение всей округе. Селяне готовы Ненада выдать даже туркам, да вот не знают, где он прячется. Таких разбойников местный люд называют не гайдуками, а по-турецки — кырджали, бандитами. И как вы думаете, отпустит нас арамбаша подобру, по-здорову или нет?

— Вряд ли... — Юрек помрачнел. — Ладно я, но неужели у него поднимется рука на священника?

— На всё воля Божья... однако, я не думаю, что мой сан остановит Ненада. Или нас сгноят в этом подвале, или...

— Понятно... — Кульчицкий какое-то время напряжённо размышлял, а затем спросил: — А почему тогда арамбаша сразу нас не приговорил? Отвести подальше в лес, зарезать, закопать — и все дела.

— Не всё так просто. Среди гайдуков, я уверен, есть такие, которые ещё не до конца утратили человеческий облик. Арамбаша опасается бунта. Ему нужно придумать какой-то убедительный довод, который поможет ему избавиться от нас без последствий для своего авторитета. А для этого требуется время. Он очень коварный, но свою натуру тщательно скрывает даже от подручных. Думаю, в случае опасности Ненад предаст своих юнаков, не задумываясь.

— Откуда вам это известно?

Монах печально улыбнулся и когда начал отвечать Юреку, то показался ему гораздо старше своих лет:

— Наставники учат нас разбираться в людях и человеческих страстях. А уж о делах Ненада Кровавые Руки я наслышан немало...

На этом разговор закончился. Монах стал молиться, — долго и самозабвенно — а Юрек принялся обследовать подвал. Ему совсем не хотелось закончить жизнь в этой крысиной норе, и он пытался найти выход из создавшегося положения. Но как и где его найти, если кругом каменные стены и массивная дубовая дверь, запертая на замок?

Под одной из стен стояли просторные полати с сенниками, а под другой находился стол и две скамьи. Похоже, Юрек и монах были не первыми узниками этого подвала. В чём Кульчицкий и убедился, когда отыскал надписи на стене, процарапанные чем-то острым: