талантливой и пробивной, или очень покладистой. Талантами меня бог не наградил, пришлось пойти по второму пути.

— И он тебя довел до той точки, за которой деньги вообще не нужны — логично подытожил я ее размышления, ища в записной книжке смартфона телефон Нифонтова — А, вот он.

— Слушаю — прозвучал в трубке через несколько секунд голос сотрудника отдела 15-К — Алло?

— Доброе утро, Николай!

— У кого-то давно уже день — холодно ответил оперативник — Так что вам я могу только позавидовать.

Он меня узнал, не сомневаюсь в этом ни на секунду, но отчего-то решил сделать вид, что это не так. Ладно, мне и подыграть нетрудно.

— Николай, с каких это пор мы сошли на «вы»? — добавив чуть обиды в голос, осведомился у него я — Вроде огонь и воду прошли, причем в самом прямом смысле, какие между нами могут быть церемонии?

— Александр? — уточнил Нифонтов, причем в его голосе послышалась настолько искренняя радость, что я чуть не поверил в то, что все на самом деле обстоит именно так — Смолин? Ты? Да ладно! Откуда звонишь? Вернулся в Москву, или все еще по заграницам мотаешься?

Точно узнал. Более того — он ждал моего звонка. Хорошо у них информаторы работают, на совесть.

— Вернулся! — задорно гаркнул в трубку я — Соскучился по дому, по городу, по вам, моим друзьям. Вот, чутка акклиматизировался, кое-какие личные дела, за два года накопившиеся, растряс, и сразу тебя набрал. Чай, не чужие же люди.

— Не чужие, не чужие — подтвердил Нифонтов — Ах, ежики курносые, до чего ж я рад тебя слышать! Жень! Знаешь, кто звонит? Сашка Смолин!

Мезенцева, к которой, несомненно, он обращался, судя по всему, была не слишком рядом, но тем не менее ее «Так и не сдох? Жаль. Привет можешь не передавать» я все же расслышал. Надо же, какая она злопамятная, а? Ну, не получилось у нас тогда ничего. И что теперь, всю жизнь на меня дуться? Тем более такими словами разбрасываться.

Вот хорошо, что я не злопамятный. Ну, или не сильно такой.

— Женька рада — кхекнув, сообщил мне Николай чуть смущенно — Вон, рукой машет.

— Изображая, как на моей шее петля затягивается? — рассмеялся я — Да ладно, не заморачивайся. Все понимаю. Да и хорошо, что она такой же, как была, осталась. А то, ты знаешь, вроде бы всего два года прошло, а многое изменилось. И город, и вообще… Не то, чтобы как на другую планету приехал, но тем не менее.

— Город — да, что ни день, то меняется, есть такое. Только вроде красненькой брусчаткой бульвары замостили, глядь, — а сегодня она уже серенькая.

— А что Виктория? — спросил я неожиданно для себя самого. Вроде бы не собирался, а вот, выскочил этот вопрос откуда-то из моего нутра — Все у нее хорошо?

— Даже если бы все обстояло плохо, она никогда никому про это не стала бы рассказывать — не без иронии в голосе ответил мне Николай — Думаю, ты в достаточной мере ее изучил, чтобы это понять.

— Тоже верно — я уже жалел, что задал столь поспешный и ненужный вопрос — Слушай, у меня есть предложение, поражающее своей новизной и оригинальностью. Как насчет пересечься и поболтать немного? Заодно ты пообедаешь, а я, бездельник эдакий позавтракаю. Ну, найдешь время для старого приятеля? Плачу я! Не скажу, что сильно разбогател за прошедшее время, но на какое-нибудь неплохое место с претензией на высокую кухню у меня хватит.

— Да ну ее нафиг, высокую кухню — отказался Нифонтов — Там порции такие, что их цыпленку не хватит, да еще и по меню не поймешь, чего вообще заказываешь. Про нисуаз, блин, какой-нибудь там понапишут, а ты гадай, что есть станешь. Думаешь, что это мясо, а оказывается салат.

— Не вопрос — даже не стал спорить я — У вас на Сухаревке есть отличная чебуречная, ей лет сто, если не больше. Мне про нее рассказывали еще в те времена, когда я в банке служил, очень хвалили. Мол — гастрономическая достопримечательность. Пошли туда похаваем.

— Есть предложение получше. Я сейчас выдвигаюсь на Парк Культуры, у меня там встреча на час дня назначена. И угадай где именно?

— У Абрагима — сообразил я.

— Верно. Подъезжай к двум, думаю, я к тому времени освобожусь. И — да, посидим, поедим, выпьем пивка, потрещим по-свойски, по-нашему.

— Идет — согласился я — К двум буду как штык! И передай Мезенцевой, что я по ней все эти годы скучал невероятно. И даже видел ее во снах с неприличным содержанием.

— Уверен, что стоит сказанное ей передавать? — с сомнением произнес оперативник — Нет, мне-то хоть бы хны, но ты, я так понимаю, в город не на пару дней приехал? Не на побывку? Она же не простит.

— Да? — я помолчал — Тогда не стоит. Прибережем сии нежные слова для более подходящего момента.

Я положил телефон на стол и потянулся. Еще один интересный день начался. Пусть голодно, зато многообещающе!

Да и вообще — мне бы, по идее, печалиться надо, что нынче ночью я себе на шею хомут повесил, а настроение, наоборот, отчего-то отличное. И я догадываюсь отчего. Отучился я за эти годы жить размеренно. Нет-нет, я всякий раз брюзжу, когда на мою голову сыплются какие-то проблемы или неприятности, но на самом деле мне куда хуже, когда вообще ничего не происходит, когда вокруг меня тишь да гладь.

Не исключено, что я ту подцепил хворь, которую в Европе называют «адреналиновым голоданием». Но лично мне хочется думать, что таким образом я пытаюсь сохранить в себе часть качеств, которые свойственны любой людской натуре, и доказывают, что я все же живой. Не стоит забывать, что мой обычный круг общения — мертвые, а это очень и очень специфическая публика. Вот эмоции, которые я получаю в переделках, и выступают неким противовесом трудовым будням.

— Саш, я принес еды — заглянул в комнату Вавила Силыч — Пошли поснедаем!

Я зашел в кухню и первым делом подумал о том, что нашим журналистам, похоже, на безденежье жаловаться не приходится. Еды в самом деле было много, и она была, по ходу, ресторанного качества. Красиво гуляет Маринка. От души.

Хотя, возможно, это не она гуляет. Не исключено, что это ее гуляют. Увижусь — спрошу.

Как бы то ни было, из дома я вышел сытым и благодушным. И даже первым поздоровался с Анатолием, что так