— Зачем нам, поручик, чужая земля? — Матильда Витольдовна окончательно расклеилась.

Нервно отбросив платок на стол, аристократка закрыла лицо ладонями и заплакала. Не так как плачут простые женщины, с воем и навзрыд, а как-то тихо и надрывно. Словно жалобный кашель, продирающий сердце насквозь.

Мысленно чертыхнувшись Саша осторожно прислонил гитару к стулу и быстро подошёл к ней. Похоже, переборщил с сентиментальностью… Кто же знал что на даму так сильно подействует драма последних белогвардейцев рухнувшей империи? Ему стало так жалко её, что дальнейшие действия Александр опять проделал автоматически. Он нагнулся, обхватил квартирную хозяйку одной рукой за плечи, а другой стал ласково поглаживать по голове, стараясь не разрушить причёску. Шляпка на виске женщины мешала и Саша без раздумий снял её.

Снова вдохнув запах волос Матильды Витольдовны Александр начал тихо и успокаивающе шептать в розовое ушко:

— Ну, всё-всё… Не надо плакать, сударыня, это же только песня… всё хорошо…

…На то чтобы успокоиться у княгини ушло всего пару минут. Стараясь не глядеть на него дама тихо освободилась от его рук и встала. Отвернув голову чуть в сторону женщина промолвила:

— Извините, Саша, за мою несдержанность. Просто эта грустная песня меня так за душу взяла что я не смогла сдержаться… Конечно, вы предупредили заранее, но я даже предположить не могла что расплачусь как институтка после слезливого романса! Благодарю, что помогли мне прийти в себя! Поверьте, я очень ценю это! У вас очень доброе сердце, Саша, постарайтесь чтобы оно не ожесточилось и всегда оставалось таким же! — пылко закончила она, и сразу покинула комнату, очевидно, направившись в ванную, приводить себя в порядок.

Княгиня отсутствовала всего пять минут. За это время он мысленно продумал свой дальнейший репертуар, а также план действий. И когда Матильда Витольдовна вернулась в комнату Александр уже был готов. Женщину ждал очередной наполненный бокал и тост.

— Сударыня! Позвольте мне в свою очередь извиниться что довёл вас до слёз! Обещаю, следующая песня будет повеселее! А пока — тост! За Россию! — торжественно провозгласил Саша, поднимая свой бокал.

Как и следовало ожидать, проигнорировать такой тост аристократка не смогла, и комната в третий раз наполнилась мелодичным звоном хрусталя. Мелькнула мысль предложить ей выпить на «брудершафт» но тут же и прошла. В конце концов, он не поручик Ржевский, хотя кое-какие черты нахального и весёлого гусара Александр в себе чувствовал.

Они снова уселись на свои места и Саша взял гитару в руки, искоса глянув на даму. Глаза женщины были чуть красные и припухшие, но совсем чуть-чуть. Чтобы поднять ей настроение Александр весело улыбнулся и подмигнул Матильде Витольдовне, от чего губы аристократки слегка дрогнули а в глазах появились смешинки.

Вторую песню он выбрал «9 граммов в сердце» из фильма «Белое солнце пустыни», сыграв задорно и с чувством. К концу мелодии дама не только вполне уверенно улыбалась но и умудрялась шевелить губами, повторяя припевы с каждого куплета. Затем последовала «Как упоительны в России вечера…», ввергнувшая квартирную хозяйку в некую отстранённость и задумчивость. Конечно, исполнять это всё одной гитарой было не совсем правильно но, к счастью, Матильда Витольдовна оригинал не слышала и осталась очень довольна. Причём, как подозревал Саша, не только его исполнением, но и тем что это была новинка. В результате и проявились у неё такие бурные эмоции.

Отыграв «Вечера» Александр отложил музыкальный инструмент и, извинившись, начал осторожно разминать руки. С непривычки и после долгого перерыва пальцы побаливали, нужно было немного отдохнуть. И тут Матильда Витольдовна показала что у неё тоже заготовлена «культурная программа»! Отойдя к резному шкафу аристократка открыла одну из его дверец, что-то оттуда достала, с улыбкой обернулась, и Саша удивлённо поднял брови, увидев… патефон!

А княгиня-то запасливая, восхищённо усмехнулся Александр, помогая даме поставить его на тумбочку.

— Саша, мне очень понравились ваши песни, которые вы сыграли для меня! — заговорила женщина, прежде чем поставить одну из пластинок, стопку которых она держала в руках. — Ни одну из них я прежде не слышала, но все они очень душевные, пусть некоторые и грустные! Спасибо что спели их, Саша! А теперь, если вы не против, предлагаю послушать те мелодии которые я уже не слушала очень давно… — вздохнула княгиня, положив всю стопку на стол. — Нет, не думайте, мне они нравятся, но когда я одна слушаю их, и вспоминаю как всё было раньше… — её губы снова дрогнули и Матильда Витольдовна, не договорив свою мысль, махнула рукой.

Взяла верхнюю пластинку из стопки, осторожно за края положила её на нужное место, и поставила иголку на край. Через несколько секунд по комнате торжественно раздалось «Боже, царя храни!», гимн Российской империи. Заметив как княгиня выпрямилась словно солдат на строевом смотре и гордо вздёрнула подбородок, Саша сделал то же самое. Слов он не помнил но старательно шевелил губами, чтобы не прослыть неучем. Что это за дворянин если не знает собственный гимн?

Они прослушали его до конца, как самые настоящие верноподданные Империи. Но не успел Александр приступить к продолжению своего плана как Матильда Витольдовна поставила новую пластинку. Эта песня, вернее, как заподозрил Саша, романс, была ему незнакома, но аристократка сама всё пояснила, когда они дослушали её до конца.

— Это романс, как вы уже наверняка поняли, «Средь шумного бала», любимая музыка Их Императорских Величеств… — грустно сказала женщина. — Великая княжна Ольга Николаевна часто слушала эту мелодию и я, как её камер-фрейлина, должна была следить за состоянием пластинки. Осторожно протирать, хранить в конверте от солнца и пыли… Она подарила мне её в начале марта семнадцатого года, всего за две недели до того как генерал Корнилов, подлый предатель, арестовал всю семью государя-императора.

— Но ведь к тому времени царь уже отрёкся от престола? — удивился он, и тут же поразился мгновенной перемене в Матильде Витольдовне.

— Для меня он навсегда останется государем-императором! — твёрдо ответила дама, глядя ему прямо в глаза. Казалось, даже алкоголь в ней выветрился от внутренней собранности. — И его добровольное отречение было лишь желанием смягчить недовольство обманутого трусливым Керенским народа! Император Николай Второй — помазанник Божий, и никто из людей, в том числе и он сам, не может лишить его этого титула! Никто! И уж поверьте, будь я мужчиной и имей в руках оружие то ни один мерзавец не смел бы прикоснуться к Их Императорским Величествам пока я жива!

Видя как