Лежащей и корчащейся на полу в агонии окровавленной жертвы тут не было. И злодея с дымящимся пистолетом тоже. Тут стоял лишь работающий на полную мощность телевизор. И перед ним сидела маленькая старушка, завернувшаяся в серую шаль. Она с трудом оторвала взгляд от экрана, где страстный черноусый красавец палил вслед ловко удирающей от него брюнетке в желтом платье, и посмотрела на подруг:

– Вы ко мне?

– К вам.

– Погодите минуточку.

И старушка снова пристально уставилась на экран, где усатому все же удалось подстрелить свою жертву. Девица картинно завалилась на бок, а усатый плюхнулся рядом с ней на колени и принялся молить не умирать, не оставлять его, и все такое прочее. Помимо воли подруги тоже втянулись в эту мелодраму. Вид истекающей кровью красотки задел их за живое.

– Вызови ей врача! – не выдержав, воскликнула Кира, когда стало ясно, что девице совсем худо, а усатый продолжает рыдать у ее ног, тем не менее не делая ни малейшей попытки, чтобы перевязать ее раны или вызвать на помощь своей подстреленной подруге медиков.

Старушка неодобрительно покосилась на Киру. Но в это время на экране замелькали титры, и для подруг так и осталось неясным, выживет раненая девушка или нет. И вызовет этот придурок ей врача или предпочтет рыдать, пока девица не помрет у него на руках.

Просмотр закончился. Старушка выключила телевизор и засуетилась, расставляя стулья и убирая с глаз остатки своего недавнего чаепития.

– Ну, что у вас за беда? – наконец закончив с наведением порядка, спросила она у подруг.

– Беда? А откуда вы знаете, что у нас что-то случилось?

– Так ведь просто к бабушке Селестре никто не ходит, – вздохнула старушка. – Ни в гости, ни чайку с вареньем попить. Только когда горе-беда лихая к порогу подопрут, тогда идут ко мне со своей бедой люди. Идут, просят, всем помогаю, никому не отказываю. А вот мне самой никто помочь не может. Вот так-то вот. Ох-хо-хонюшки!

Из всего сказанного подруги услышали только имя – Селестра.

– Бабушка? Селестра? – удивленно переспросила Кира старушку. – А кто это?

– Так я это.

– О ком вы говорите? – еще больше удивилась Кира. – При чем тут вы? Разве Селестра – это ваше имя?

– Оно самое и есть, – спокойно подтвердила старушка. – Небось удивляетесь, что за имя такое диковинное? Но для нашей семьи ничуть не странное, а наоборот, потомственное и абы кому не передающееся.

И хотя подруги ни о чем у нее не спрашивали, старушка сама начала им рассказывать:

– У нас в роду все знахари и колдуны были. Мы прежде и в деревне такой особенной жили, Красный Бор она прозывалась. Там в каждой избе либо знахарь, либо ведун жил. И люди к нам со всего Севера ехали за советом, за помощью, абы за какой другой требой. Я ту жизнь смутно помню, маленькая еще была. А отец мне сказывал, что раз пришел к нам мужик с бабой со своей. Ребеночка им очень хотелось. Ну, один из наших женщину посмотрел и сразу сказал, что берется помочь, только чтобы потом мужик на него не пенял. Тот согласился, а когда ребеночек родился, то наказ колдуна забыл и осерчал шибко.

– Почему?

– Да неудачный дитенок получился, – неохотно пояснила старушка. – Пальчиков на руках было шесть, да еще перепоночки между ними.

– Фу!

– Вот и мужик тот заявил, что бабу его у нас в деревне спортили. Дескать, не его это дитя, а водяного.

– Водяного? Разве такое бывает?

– Что с них взять? Темный народ. А деревня наша и правда посреди озера большого была, на острове. Чтобы к нам добраться, на лодке плыть нужно было. Но про водяного, разумеется, чепуха все это. Только поди людям это объясни. Пошел про нашу деревню слух. Люди про нас и прежде разное говорили, а теперь и вовсе в голос закричали. Колдуны! Иуды! Дьяволу поклоняются! Сжечь их!

– И что?

– И сожгли, – спокойно пояснила старушка. – В тот раз много наших погибло. А те, которые спаслись, не захотели на старом месте вновь строиться. Да и старейшины наши рассудили, что в одиночку нам легче будет выжить. И разъехались все наши в разные стороны. Кто дальше на север подался, кто на юг. А мы вот сюда, под Питер с отцом и матерью приехали. Отец свое дело хорошо знал, многим бы помочь мог. Да только после пожара осторожничать начал. Внимательно смотрел, что за человек к нему пришел, ждать от него в случае чего беды, али так обойдется. Но на жизнь нам все равно хватало. Денег нам не несли, да и не может настоящий колдун плату за свои услуги назначать. Но один курочку принесет, другой мешок картошки или муки, третий конфет и меду. Так и жили. Не шиковали, конечно, но и с голоду не помирали. Ну, а как отца не стало, пришлось мне его дар принять.

– Почему вам?

– Так сыновей Господь отцу моему не послал. А мать моя, она из другого роду была. Она даром исцелять не обладала. Кое-какие знания ей отец передал, но этого для работы маловато было. Вот и пришлось мне вместо отца своего ворожить и людей целить.

И помолчав, старушка вздохнула:

– Только тяжкая это доля, скажу я вам. Вроде бы и добро мы людям делаем, а только нет-нет, а вслед все равно услышишь – ведьма, колдунья! Никто просто так к бабушке Селестре не зайдет, не спросит, как дела у нее, как жизнь. А только случись чего, мигом прибегут. Помоги, пожалуйста! А так нет, никто ко мне не заходит.

Подругам от души стало жалко одинокую старушку. Ясно, что она сильно тоскует без людского внимания.

– Вот и вы ко мне с просьбой пришли, – грустно закончила свою речь старушка. – И не отрицайте, все равно не поверю, что вы просто ко мне на огонек заглянули.

– Нет, не просто.

– Вот видите. Ну, да я не обижаюсь. Говорите, что вам нужно.

– Бабушка, а повторите еще раз, как вас зовут?

– Вроде бы и молодые обе, а со слухом уже беда, – проворчала старушка. – Селестра мое имя. В честь древней богини воды. Она в пресных озерах и реках обитала. И предки наши в нее верили. Об удачной рыбалке или путешествии по воде на лодке у нее помощи просили. И подарки делали, чтобы еще больше умилостивить добрую богиню. Ясно вам?

– Ясно.

Но говоря это, подруги откровенно недоумевали в душе. А все-таки, кто же такая эта Селестра, которая живет в доме у Натальи? Ясно, что это не настоящая Селестра. Настоящая – она вон тут сидит! А та кто?

– Бабушка Селестра, скажите, а не было ли у вас сестры?

– Сестры? Нет. Говорю же вам, я одна у отца была. Ни сестер, ни братьев у меня не было.

– А у вашего отца?

– У него и братья, и сестры, конечно, были.

– А вы с ними знакомы?

– С тех пор как люди нашу деревню сожгли, мы все в разные стороны подались. И с тех пор ни дядь своих, ни теть, ни их детей я никогда не видывала. Правда…