Ричи отпустил руку Кимбер (видимо, она его и правда не привлекала), но затем вышел из-за стойки регистрации и приблизился к женщине.

— Я не тот, кем вы меня считаете, — сказал он. — Я знаю, что отлично прячусь за маской приятного мужчины Ричи…

Кимбер остановила его, прижав палец к его губам.

— Да и я, пожалуй, далеко не так проста, как вам кажусь. Но какая разница? Сейчас лето, и мы на острове за тридцать миль от континента.

Ричи смотрел на Кимбер — судя по всему, думал, что делать дальше. Грейс чуть не лопнула от нетерпения. Наконец Ричи обнял Кимбер и притянул ее ближе к себе. Женщина приподняла голову. Ричи снял очки и положил их на стойку, и Грейс подумала, что это отличное решение — в холле вот-вот станет жарко!

А затем мужчина поцеловал Кимбер.

Грейс издала безмолвный возглас одобрения. Да, пожалуй, отношения у них будут недолгими, но что плохого в небольшом курортном романе? Грейс лишь надеялась, что в пылу они не забудут о статье, которую написала Ванда. Если дело об убийстве наконец-то решат, Грейс сможет отойти на заслуженный покой. Век выдался крайне утомительный.

Настала пятница. Раньше для Чада это значило только одно: чуть более шумные тусовки, чем в выходные. Теперь же он несколько недель не общался ни с Брайсом, ни с Эриком. Джаспер отправил ему сообщение и поблагодарил за то, что Чад «нормально» воспринял его отношения с Уинстоном. Чад ответил: «Чел, все ок! Если захочешь встретиться и поболтать, напиши». Джаспер пока не ответил, но, возможно, позовет его куда-то позже. В любом случае от распада их компании Чаду стало только легче: ему было хорошо и в одиночестве.

Ему лишь очень хотелось получить хоть одно письмо от Падди.

Проснувшись, Чад первым делом зашел в свой аккаунт Yahoo! но обнаружил там только сообщение от местных властей. Оказалось, что ночью кто-то взломал программное обеспечение Управления пароходством и компании «Хай-Лайн Круизес», а значит, паромы временно не будут ни прибывать на остров, ни покидать его.

Чад спустился в гостиную. Его мать смотрела местные новости по телевизору — там рассказывали то же самое, что он уже прочитал в письме.

— Скорее бы они всё починили! Сегодня вечером приедет твой отец, — сказала она.

Чад округлил глаза.

— Сегодня вечером?!

— Да, глупыш. Со сделкой он разобрался. Останется здесь до конца лета и машину с собой возьмет, — ответила Уитни. — Хочешь английский маффин? Или, может, персик? Они спелые.

— Мне пора на работу, — возразил Чад.

Его мать так до конца и не смирилась с тем фактом, что Чад устроился на работу. Уитни Мейжор отлично умела игнорировать то, что ей не нравилось. Разумеется, она знала, что Чад каждый день работает в отеле «Нантакет», но говорить об этом она не хотела. Чад задумался: а сказала ли она отцу?

Парень выбрал персик из двух дюжин, лежащих в миске с фруктами, — его мать снова купила слишком много еды: половина персиков испортится. Подумав, Чад взял еще два. Он решил отдать их Биби — пусть унесет домой и сделает для малыша пюре или что-нибудь еще.

Вот только, когда Чад пришел на работу, он обнаружил, что в отеле нет ни Биби, ни Октавии, ни Невеш. Потому что… утренний паром, как и все остальные, отменили.

Мисс Инглиш, хоть и несколько озадаченно, согласилась взять два персика, а затем надела резиновые перчатки.

— Что ж, Лотерейный Билетик, сегодня работаем вдвоем.

— Вы будете убираться в номерах?! — удивился Чад.

— Если не я, то кто? Феи-уборщицы? — улыбнулась она в ответ.

Чад подумал, что они с мисс Инглиш разделят номера и будут убираться в них в одиночку. Однако, когда она направилась за ним в номер двести девять, Чад понял, что они действительно будут работать вместе. Первыми в очереди были номера, в которые сегодня должны заселиться гости, — несмотря на чистоту, нужно было наполнить мини-бары и пройтись по списку в сотню пунктов. Чад занервничал: вдруг он сделает что-то не так, что-то забудет — и мисс Инглиш уволит его? Он старался работать с особой тщательностью, но вскоре понял, что и так делал это каждый день. Ведь ему приходилось не только выполнять свои обязанности по уборке, но и присматривать за Биби, чтобы она ничего не украла.

Работа спорилась. Мисс Инглиш мягко напевала себе под нос — у нее был красивый голос. В какой-то момент она отправила Чада в «Лазурный бар» за едой и напитками для мини-баров. Там Чад столкнулся с Йоландой — невероятно горячей фитнес-тренером. Она стояла, опершись на одну из кухонных тумб, ела асаи-боул, украшенный клубникой и идеально ровными кружками банана, и говорила с Беатрис, которая была занята у духовок.

— Приветик, Чад, — улыбнулась Йоланда.

Чад чуть не пал на колени. Горячая Йоланда знала, как его зовут!

— Привет, — ответил он как можно спокойнее.

Чад взял паштет из голубой рыбы из основного холодильника, затем крекеры из кладовки, потом пиво и вино из холодильника для напитков. Он также записал, что он взял и в каком количестве, в книге учета: это нужно было делать обязательно, по понятным причинам.

Чад вернулся на кухню, неся продукты в синей пластиковой корзинке (с ней сложно было выглядеть сексуально, но парень очень старался). Беатрис как раз нарезала один из багетов, которые только что вынула из печи.

— Подожди немного, — сказала она. — Тебя ждет настоящее блаженство.

Йоланда хихикнула.

— Беа, не дразни его!

— И не собиралась! — ответила Беатрис.

Она взяла два кусочка теплого хлеба и смазала их маслом из горшочка — «сама сбивала». Затем положила на каждый тонкие, словно бумага, кружки арбузного редиса — «собрали на ферме „Пампкин Понд“ сегодня утром» — и посыпала морской солью. Один сэндвич Беатрис протянула Чаду, а второй — Йоланде.

— Спасибо, — сказал Чад и попробовал сэндвич.

Хрустящая корочка хлеба, сладкое сливочное масло и слегка горчащий редис оказались настолько прекрасным сочетанием, что Чад едва не прослезился.

Йоланда откусила сэндвич и громко, несдержанно простонала. Звук был настолько пошлым, что у Чада в брюках стало неспокойно. Девушки и правда дразнили его, но Чад был совсем не против. По крайней мере, реакция на это у него была примерно такая же, как до случая в мае.

С чистыми номерами Чад и мисс Инглиш управились быстро. Номера, из которых только что выселились, — совершенно другое дело.

Чад и Биби всегда оценивали такие номера между собой по шкале от одного до десяти. Один балл означал, что номер выглядел так, словно в нем никто толком и не жил — некоторые гости даже застилали кровать перед отъездом,