В имении все было тихо. Артур успокоился, когда работник привычным жестом забрал его лошадь, а управляющий почтительно склонил голову в приветствии. Всё как всегда, нужно запомнить этот момент и впредь не терзаться понапрасну.

В доме тоже было тихо. Наверное, Алисия еще спит, что ей делать в такую жару? Пусть отдыхает, он не будет ей показываться, и вообще…

— Артур. — Голос был нежный, с хорошо скрываемой радостью.

Он обернулся. Алисия стояла у двери, простая, домашняя, несчастная.

— Ты не спишь? — Глупый вопрос, но нужно же что-то говорить.

Она подошла совсем близко. Артур не отстранился, но и не обнял её.

— Я скучала по тебе. — Алисия не смотрела ему в глаза, только терлась лбом о грудь. — Думала, приедешь в тот же день. Нет, я не сержусь. Я просто безумно скучала. А ты вспоминал меня? — она совсем по-бабьи глянула на него.

Артур молчал.

— Да, да, не отвечай. Та твоя девочка…она молоденькая, нежная, смешливая. И любит целоваться, потому что ждет идеального поцелуя, ищет его среди множества. Пока ей не понять…Ты не слушаешь меня?

— Алисия, зачем ты такая? Ты не похожа на себя. Заболела?

— Да, тобой. Думала, что вернёшься в тот же день.

— Я не обещал этого, не знал, как сложится.

— Ты не должен был обещать, только я надеялась, что сердце позовёт тебя ко мне.

Артур отошел от неё.

— Мне нужно умыться и приниматься за дела. Вечером опять ехать.

— Скоро приезжает Говард. У нас мало времени.

— Хорошо, что приезжает. Алисия, я буду говорить с ним о возможности поторопиться со свадьбой. Я не хочу тянуть, нужно определиться и обосноваться, зачем зря убивать время?

— Да, ты прав, нельзя упускать время. Пойдем, — она потянула его за руку.

— Алисия, у меня дела, ну, что ты делаешь?

— Пойдем. Ты узнаешь еще одну сторону любви — женщину, которая тебя ждала, не сомкнув глаз за два дня. Ту, которая скучает по тебе так, что не выразить словами. Здесь ты мой. Ты еще успеешь надоесть своей Дженни, это настанет скоро, а мне ты не надоешь никогда. Пойдем, мои губы уже готовы открыться навстречу твоим, видишь, руки сами на ходу срывают одежду. Ты же знаешь: со мной бесполезно бороться. И еще знаешь, что ни сегодня, ни завтра ты не поедешь к своей Дженни.

— Алисия, ты бредишь?

— Нет, я тебя хорошо знаю. А та девочка — терпеливая, доверчивая. Подождет. Пусть научится скучать, как я, когда что-то поймет в жизни.

— Не смей так про Дженни.

— Что ты, что ты, я — ничего плохого. Я только для тебя, обними, только крепче, ещё крепче. Любимый, единственный, жизнь моя…

* * *

Элиза сидела и смотрела в окно. Она не думала ни о чём: пусто в душе, лень шевелиться, даже дышать — если б можно было замереть совсем, окаменеть, чтоб перестать чувствовать равнодушно бившееся сердце. Куда делась веселая сообразительная девушка? Видимо, немного было отпущено ей беззаботных дней, они закончились, а впереди лишь обычная дорога обычной жизни.

Когда открылась дверь и вошла мать, Элиза оглянулась, но не выказала никаких чувств.

— Вот ты где, — проговорила Энн. — Я искала тебя в саду, думала, ты как обычно в это время прогуливаешься. Почему никуда не пошла?

Элиза только неопределенно пожала плечами.

— Ну, и хорошо, что ты здесь. У меня к тебе есть разговор, очень серьезный и важный для тебя. Давай сядем на диван. Мамочка принесла тебе чудесные новости. Ну, давай руку.

Она усадила Элизу рядом, взяла вторую руку и заглянула в глаза.

— Доченька, я очень благодарна тебе, что ты вняла моим наставлениям, успокоилась. Я не показывала виду, но так переживала, когда ты пыталась отступить от предназначенного тебе пути. Надеюсь, моя девочка поняла бессмысленность того, что затевала? Да, да, я не ругаюсь, сама была такой молодой, впечатлительной. Хотелось несбыточного, полёта, мечтала раствориться в блаженстве и остаться там навсегда. Что смотришь так удивленно? Я, по-твоему, не женщина? Сразу родилась такой древней, как сейчас? Всё помню, понимаю, поэтому и стремлюсь помочь тебе, как когда-то надо мной ворковала моя мамочка. Ты же понимаешь, что мамочки не делают ничего такого, чтобы их доченькам было плохо? Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Элиза.

— Я знала. Ну, не буду больше томить тебя. Вот ты и дождалась своего счастья! — Это Энн произнесла очень торжественно.

Элиза молчала.

— Элиза, тебе нужно собираться. Поедешь к своей крестной, да, да. Это далёко, но не смертельно, тем более, тебя там уже ждут. Твоя крестная, ты знаешь, необычайно чуткий и душевный человек. Живет она в огромном поместье на севере Лондона, мы ведь ездили туда, когда ты была совсем маленькой, не знаю, помнишь ли. Крестная давно овдовела, живет со своим сыном. Он — настоящий хозяин в поместье, образованный, блестящий мужчина. Да, он старше тебя, много хлебнул горя — жена умерла год назад, и деток не оставила. Крёстная писала мне, как переживает за него, как мечтает, чтобы он вновь обрел опору в виде семьи — важной ячейки нашего общества. Это очень хорошая партия для тебя, Элиза. Ты хозяйственная, покладистая, просто золотая девушка — находка для порядочного человека.

— Мамочка… — дрожащим голосом еле слышно произнесла Элиза.

Энн сильнее сжала ее руки.

— Нет, нет. Это все эмоции, первое, что выскакивает, когда жизнь кардинально меняется. Ты благоразумная дочь, я не имею желания повторять то, что говорила тебе много раз. Мы всё друг другу сказали в бесконечных перепалках, уговорах. Были слезы, недовольство, но наружу вылезло главное — ты послушная дочь! Ты будущая хранительница наших устоев! Когда-то ты оценишь мои титанические усилия привести тебя к покою, вспомнишь и тем же путем поведешь свою дочь.

— Не будь жестокой, — прошептала Элиза, — Ты требовательная, настойчивая, но не жестокая. Зачем ломаешь мне жизнь?

— Тихо, тихо, родная. Слёзки — это лишнее. Сейчас они не так страшны, как было бы тогда, когда ничего не исправить. Я видела твои слёзки, они быстро высыхали, исчезали, а правда не исчезнет, она наш путеводитель на сложнейшем жизненном пути. Ну что было бы со мной, не послушайся я в юности маму? Что бы вы сказали мне, если бы жили так, как эти Смитты — никому не известные, пытающиеся что-то урвать для себя в жизни. А вам не надо урывать, вы спокойно идете с высоко поднятой головой, не ожидаете насмешек в спину и осуждение. Это важно — не быть ущемлённым ни в чем. Твой будущий муж поведет тебя по достойному пути,