стояли несколько человек, с которыми он вчера выпивал. Лица у них были угрюмы и помяты, с легкой отечностью, которая всегда бывает после бурного застолья.

При виде бандитов в полном составе Илья ничуть не удивился: ведь готовилось серьезное дело и надо было все как следует «обмозговать». Он мигом забыл про Ключника, разом со всеми поздоровался, кивнул, словно боднул воздух.

– Здорово, парни!

Ответом ему было гробовое молчание, и Илья медленно перевел недоуменный взгляд влево, где заметил краем глаза еще одного человека. Незнакомец сидел на корточках, прикрывая разбитое лицо ладонями, между пальцев сочилась пузырившаяся кровь, она густо капала на бетонный пол, образовав небольшую лужицу. Илья с трудом узнал в нем Лиходея, да и то лишь по его испачканному алыми пятнами праздничному наряду, в котором он вчера находился на дне рождения Ливера.

Сам Ливер в это время восседал за столом, упершись ручищами в колени, с грозным видом взирая на присутствующих бандитов. Сейчас он был для них и царь, и бог, и главный распорядитель их никчемных жизней в одном лице, как Святая Троица.

Ливер медленно повел тяжелым взглядом и, не мигая, уставился на Илью. Его недобрый взгляд ничего хорошего не сулил, Илья сразу почувствовал тревогу и непроизвольно напрягся.

– Ну что, Илюха, – наконец разомкнул главарь свои спекшиеся с белыми заедами по углам губы, – помогли тебе твои ляхи?

– Какие, – Журавлев с трудом сглотнул горькую, как желчь, слюну, – … ляхи?

– Ты Ваньку не валяй! – сквозь зубы процедил Ливер, не сводя с него испытующих колючих глаз. – Отвечай, как на духу.

Где-то в глубине своего сознания Журавлев с трудом предположил, о ком могла идти речь, но пока никак не мог понять, откуда Ливер мог получить такие сведения, если об этом знали всего лишь два человека, он и Семенов. «Не иначе, сволочь, блефует?» – пришел он к выводу и наигранно вылупил глаза, с молчаливым недоумением глядя в потемневшие зрачки Ливера, которые сузились до спичечных серных головок.

Прошла в тягостном ожидании не одна минута, как вдруг у Ливера прорвалась копившаяся до этого лютая злоба. Яростно сверкнув глазами, он в бешенстве крикнул:

– Ты что же, сучонок, промолчал, что знаком с сотрудником из МУРа?

Илья всякого мог ожидать от непредсказуемого главаря жестокой банды, но только не этих слов, которые обличали его связь с муровцем и растерянно замигал. Он был поражен, что Ливер находится в курсе секретной операции, но быстро взял себя в руки и спросил, непроизвольно дрожа губами:

– К-какой сотрудник?

Ливер бросил исподлобья взгляд в сторону избитого Лиходея. От бессилья тот опустился на колени и теперь стоял на них, мелко трясясь туловищем.

– Лихо, – веско проговорил Ливер, – скажи свое решающее словцо.

Лиходей испуганно дернулся, резко поднял голову и быстро забормотал, то и дело вытирая выступавшую изо рта кровь, шумно хлюпая сломанным носом.

– Когда я проследил за ним вот… – он кивнул на стоявшего неподалеку Илью, с изумлением слушавшего бандита, – и за Шкетом, то видел, как этот вот… – он опять кивнул на Журавлева, – стал базланить с тем ментом из МУРа… Но я ж не знал, что он из МУРа, даже не знал, что он вообще легавый… Это мне уж потом Семь Копеек, падла, подсказал… ну что он мол, из ментовки и его как-то чуть самого не заграбастал, – в этом месте Лиходей, расчувствовавшись, вздрогнул и принялся поспешно оправдываться: – Только я не знал, что они друг друга знают. Ну, встретились случайно мужики, побазарили ни о чем и разошлись. Думаю…

– Мыслитель, черт бы тебя побрал! – рассвирепел Ливер. – Тут думаю я, а твое дело исполнять… Как только увидел такую… встречу, надо сразу же ко мне бежать, мол, так и так. А ты, падла…

– Ливер, я же хотел удостовериться… чего тебя-то раньше времени волновать.

– Не перебивай! – рявкнул главарь, – когда с тобой авторитетный человек разговаривает. Думал он! А если бы он сообщил куда следует и нас бы загребли легавые?

– Вот поэтому я вчера и сказал тебе, что дело тут нечисто… Чтоб, значит, проверить эту падлу.

Услышав все это, Илья незаметно выдохнул, стараясь ничем не выдать своей радости.

– Иван Горыныч, – уважительно обратился он к Ливеру, чтобы не злить еще больше невменяемого главаря шайки, – а откуда же мне было знать, что энтот пьяный мужик сыскарь? Он мне никаких документов не показывал. Просто хотел покрасоваться перед Шкетом своей стрельбой, а сам из пневматики промазал с пяти шагов. Я и в голову не мог взять, что опера из МУРа такие мазилы. Не-е, мне такое знакомство не надо шить, я того мужика вообще первый раз видел и последний. Тем более после налета на склады я и сам теперь под арестом хожу. Не-е, ты, Ливер, как хочешь, но мне эту мутотень не навязывай, я как бывший фронтовик не люблю всякие склоки, мне очень обидно такое про себя слышать. И Лиходея вы напрасно избили, он парень хоть и со скверным характером, но никогда тебя не подведет. Тут я сам за него ручаюсь.

Прихватив желтыми прокуренными зубами нижнюю губу, Ливер в течение минуты покусывал ее, раздумывая над словами Журавлева, все же находясь в сомнении по отношению к нему. Потом ухмыльнулся одной стороной злого лица, и с загадочным видом поглядывая на Илью острыми глазами, как будто у него находился спрятанный козырь в рукаве, медленно выговорил:

– Ты, Илюха, не думай, что ты такой умный и можешь обвести меня вокруг пальца, как какую-нибудь дешевку…

После таких слов Журавлев встревоженно подумал: «Неужели он знает о том, что Нора ко мне подкатывала? Это уже намного хуже. Ревность никого до добра не доводила, этот упырь может мне свернуть шею очень даже запросто» – но своего волнения ничем не выдал.

– А что ты можешь сказать на это… – тем временем продолжал говорить Ливер и, вытянув руку, звонко щелкнул крупными шишковатыми в суставах пальцами.

Позади Ильи дверь немедленно распахнулась, он резко повернулся и увидел перед собой старого знакомого по Тамбову вора-рецидивиста, карманника и щипача Александра Павликова, известного в уголовных кругах под кличкой Павлин. Оказывается, это он и явился на краткосрочные гастроли в Ярославль, и теперь все