налитыми кровью глазами, размахивавший мясницким тесаком. Удар его лезвия, который Макс принял в перекрестье палаша, чуть не вывихнул младшему стражу руку — но заодно распалил в самом человеке ярость. Не дожидаясь, пока гном замахнётся вторично, Максим рубанул раз, и второй, крест-накрест; после первого удара нападавший выронил тесак, после второго — взвыл и отшатнулся назад, зажимая глубокую рану, прочертившую лицо гнома от левой брови до правой щеки.

Место раненого тут же занял человек, орудовавший косой, насаженной вертикально на древко. Пользуясь тем, что Макс со своим палашом при всём желании не мог добраться до него, погромщик, оскалившись, попытался подсечь ноги парня. Тот отпрыгнул назад и, выхватив из кобуры пистоль, спустил курок. С такого расстояния промахнуться было нереально: хрюкнув, косарь с удивлением уставился на дыру в груди, откуда по рубахе быстро расползалось кровавое пятно — и завалился навзничь.

«С почином», — мелькнула мрачная мысль. — «Вот тебе и первый труп на личном кладбище».

Шустал, к тому времени уложивший уже троих, тем не менее, постепенно отступал под натиском всё новых и новых погромщиков, упущенных големом. Дубинка в воротах мелькала уже с бешеной скоростью, и у Макса создалось ощущение, что страж начинает свирепеть — при каждом новом ударе раздавались хруст и противное влажное чмоканье, сопровождавшиеся криками боли, а то и хрипами умирающих. Мушкетёры, отошедшие под прикрытие капрала и младшего стража, успели перезарядить оружие и сделать ещё залп.

— Сигнал! — прокричал им Иржи. — Давайте сигнал!

Бедржих поднёс к губам рожок, но тут со стороны ворот громыхнул нестройный ответный залп трёх или четырёх стрелков. Мушкетёра отшвырнуло на мостовую. Вацлав, раздувая щёки, протрубил короткий сигнал, потом подхватил товарища и потащил его вглубь Еврейского города.

— Отходим! — коротко приказал Шустал.

В этот момент послышался ответный сигнал — однако, к удивлению приятелей, донёсся он не из лабиринта Йозефова, а со Староместской площади. Следом Максим различил нарастающий цокот множества копыт, и в створе улицы показались новые силуэты. Всадники с тыла налетели на напирающую толпу, послышались пистолетные выстрелы, крики; замелькали рубящие налево и направо клинки.

Погромщики смешались. Голем, похоже, окончательно забывший наказ рабби Лёва, перешёл в наступление, круша черепа и кости. Макс увидел, как из-под замахнувшейся руки гиганта выскочил растерянный человек в зелёной тирольской шапочке с красным петушиным пером. Не успев толком осознать, что делает, парень выхватил второй пистоль и, прицелившись, спустил курок. Грохнуло, полыхнуло — и когда пороховой дым начал рассеиваться, младший страж увидел, что обладатель тирольской шапочки ничком лежит на мостовой.

— Очень любезно с вашей стороны, пан Резанов, — донёсся до его уха знакомый насмешливый голос. Максим завертел головой — но рядом никого не было. Последние погромщики, спасаясь от наседавших всадников, разбегались во все стороны по Староместской площади. Голем медленно опустил залитую кровью дубинку, поднял факел и снова замер на своём посту, вглядываясь в ночь.

Глава 21

Большая игра

— Пан Резанов! — донёсся от воротной арки знакомый голос. По ту сторону жаровен осадили коней несколько всадников, и один из них, обладатель низкорослого пони, как раз спешивался. — Почему я не удивлён, что и вы тут.

— Как и я, — устало отозвался Максим. — Доброй ночи, господин Майер.

— Не будете ли так любезны подойти? Не хочется орать на всю улицу.

Шустал настороженно посмотрел на приятеля. Макс подмигнул ему и пошёл вперёд. Голем проводил младшего стража взглядом, но не сделал попытки остановить его, когда тот, миновав воротную арку, зашагал дальше.

Третьего секретаря императорской канцелярии сопровождали четверо. Троих, стоящих в отдалении и держащих под уздцы лошадей, Максим не знал, а вот четвёртого, с интересом разглядывавшего его самого, парень узнал сразу. Правда, пан Будовец, как и гремлин, предпочёл этой ночью сменить свой обычный наряд, переодевшись во всё чёрное, без шитья и кружев.

— Чем могу быть полезен, господин Майер?

— Вы не видели во время этой свалки человека в зелёной тирольской шапочке, с красным петушиным пером?

— Видел.

— Куда он скрылся? — быстро спросил гремлин.

— Никуда. Лежит на мостовой по ту сторону ворот. Мёртвый.

— Как досадно! — скривился третий секретарь. — Наверняка же при нём ничего обличающего, а живого можно было бы… — гремлин осёкся и, вытянув шею, попытался рассмотреть тело. — А он точно мёртв?

— Точно, — устало кивнул Максим.

— Ваша работа?

— Моя.

— Ну что ж, — господин Майер задумался. Потом повёл рукой вокруг. — Поздравляю вас и ночную вахту с предотвращением очередного погрома. В славной Праге станет немножко спокойнее, а уж тем более спокойнее будет жителям Еврейского города. Я доложу о вашей стойкости императору.

— И о том, что вы так вовремя оказались на площади? — поинтересовался Макс. Любезная улыбка гремлина превратилась в усмешку:

— И об этом тоже.

— Не знал, что третий секретарь и императорский советник — доброй ночи, пан Будовец! — лично занимаются такими незначительными делами, — иронично заметил младший страж. Мужчина чуть нахмурился и покосился на гремлина. Отто Майер, сделав шаг к Максиму, яростно зашипел:

— Вы ещё много чего не знаете, пан Резанов. Если собрать всё, что вам не известно, получится не один том.

— Например, что тот человек в зелёной шапочке с алым пером — агент иезуитов?

Пан Будовец хмыкнул. Третий секретарь мельком взглянул на своего спутника и насупился:

— Теперь мы этого, к сожалению, не докажем. Как и его участия в последних событиях в городе, а через него — наших славных доброжелателей из Клементинума. Неужели нельзя было взять его живым?

Макс пожал плечами.

— Видимо, придётся «чешским братьям» искать иные рычаги давления.

— А вы, как я вижу, неплохо разбираетесь в текущей обстановке, — спокойно заметил пан Будовец. Голос у него был приятный, мягкий. Максиму представилось, как этот голос должен был действовать на публику, если того хотел оратор: завораживать, воодушевлять, поднимать на борьбу.

— Плохо, — отказался парень от похвалы. — Иначе бы не завяз по уши.

— Это ещё не по уши, — холодно уточнил гремлин. — Но по уши я вам запросто могу устроить.

— Переведя в ассенизаторы? Вряд ли там опаснее, — усмехнулся Макс.

— Полегче, пан Резанов! — снова перешёл на яростное шипение третий секретарь. — Вы хоть отдаёте себе отчёт, каких трудов нам стоило обеспечить ваше появление здесь? Именно