вас! Или вы до сих пор полагаете, что достаточно загадать желание? Я не четырёхлистный клевер, и не золотая рыбка.

— Почему я? — спросил младший страж, скрещивая на груди руки.

— Вы вроде бы уже во всём разобрались сами, — фыркнул господин Майер. — Может, и здесь додумаетесь?

— По праву рождения, — коротко пояснил пан Будовец, в отличие от компаньона, остававшийся спокойным.

— Что значит — по праву рождения? — недоумевающе переспросил Максим.

— Не разочаровывайте меня, — скривился господин Майер. — Вы — Пржемыслович.

— В каком это смысле?

— В том самом. Вы — потомок Пржемысла Пахаря. Очень дальний, очень незначительный, да к тому же ещё и нездешний, но — потомок.

— Нам стоило немалых трудов составить гороскопы и проследить родословные. Тем более что все исследования приходилось вести вслепую, — заявил пан Будовец. — Но ошибки нет.

— Постойте-ка. А что же ночная вахта? Закон? Грёзы?

— Я сказал вам чистую правду, — пожал плечами гремлин, в свою очередь скрещивая руки на груди. — Всякий выходец из вашей реальности у нас обладает определённым могуществом. И вы на совершенно законных основаниях были отправлены в ночную вахту. Но кровь…

— Кровь — великое дело, — вполголоса задумчиво заметил Максим.

— Именно, — подтвердил господин Майер.

— Только не говорите, что собирались устроить переворот и посадить меня на трон.

К удивлению парня, на это предположение расхохотались и гремлин, и советник.

— Вы слишком много о себе возомнили, пан Резанов, — утирая слёзы с глаз, заявил третий секретарь. — Зачем нам это? У Чешского королевства есть правитель, проблема лишь в том, что он до сих пор пытается усидеть на двух стульях разом: дружить с протестантами и быть ярым католиком. Так не получится.

— Что верно, то верно, — буркнул парень.

— Вот, даже вы это понимаете. Мы хотели всего лишь отвлечь внимание наших противников. Появление иноземца не могло не заинтересовать их, а в уме им не откажешь. Господа из Клементинума наверняка проделали те же расчёты, что и мы — только гораздо быстрее, потому что правильный ответ, в виде вас, уже имелся. Оставалось всего лишь разобраться, почему ответ именно такой. Так вот, проделав расчёты и разобравшись, они не могли не забеспокоиться; а, забеспокоившись, не могли не прийти к выводу, что самое простое решение проблемы — это её устранение.

— Не сходится, господин Майер, — заявил Максим. — Гроб с ламией, к примеру, спрятали на кладбище ещё до того, как я тут появился.

— Вы забываете про несоответствие вашего и нашего времени, — напомнил гремлин. — Или вы полагаете, что, уснув дома, сразу проснулись здесь? Одетым, обутым, и в моём кабинете? Ну-ну.

— Мы признательны, — заговорил пан Будовец, — за вашу, пусть и несознательную, помощь. Ваше появление спутало карты нашим противникам, и хотя мы надеялись на более впечатляющие результаты, тем не менее…

— Вы надеялись, что я помогу понять, как господа из Клементинума сумели утопить солнце?

— В общем-то, да, — чуть смутившись, кивнул советник.

— И для этого вдобавок зарегистрировали мой брак с дочерью пана Кабурека?

Гремлин как-то разом сник и тяжело вздохнул.

— Нет. Это уже была моя личная инициатива.

— Очень интересно, — нахмурился Максим. Господин Майер исподлобья взглянул на него, потом махнул рукой:

— Мы давние приятели с Кабуреком. Мне подумалось, если уж вы в самом деле Пржемыслович, то даже капля, даже полкапли королевской крови, которая в вас есть, могут оказаться решающими. Глядишь — и спадёт проклятье.

— Да-да, у нас тоже рассказывают сказки про царевича, поцеловавшего лягушку, и та тут же превратилась в прекрасную девушку.

— Вы считаете пани Эву лягушкой? — недобро прищурился гремлин, кладя ладонь на рукоять своего кинжала.

— Я считаю, что она чудесная девушка, — отчеканил Максим. — А вам следовало сначала посоветоваться со всеми заинтересованными лицами. Вместо того, чтобы заниматься самоуправством, господин третий секретарь.

Отто Майер стиснул зубы и яростно засопел. Секунду-две он боролся с явным желанием выхватить клинок, но потом взял себя в руки и почти любезным тоном заявил:

— В следующий раз — непременно. Но вы вроде бы на своё положение не жалуетесь?

— Дело не во мне. У пани до меня была своя жизнь, а вы её разом лишили и прежней жизни, и возможности выбирать.

— Дурень, — вдруг совершенно беззлобно покачал головой гремлин. — Ох и дурень.

Максим ошеломлённо посмотрел на него. Господин Майер хмыкнул, взглянул на пана Будовца, и отвернулся от младшего стража, предоставляя советнику самому давать объяснения.

— Я ведь сказал вам, пан Резанов, что мы провели тщательное исследование, — начал тот.

— Ну да. Касательно меня.

— И касательно вероятностей вашего будущего тоже.

— Вот сейчас не понял.

— Как вы думаете, сколько Пржемысловичей расхаживает по вашему миру в две тысячи двадцать четвёртом году?

— Эм… — Макс замялся.

— Хорошо. Вижу, вы начинаете осознавать. Скажем так: не один и не два. Мало какой знатный род обходится без внебрачных потомков, так что не заблуждайтесь, ваша история вовсе не уникальна. Просто вы подошли по всем требуемым параметрам.

— И вы в точности знаете моё будущее? — хрипло спросил Максим, чувствуя, как в висках начинает стучать кровь.

— Дурень, — снова буркнул всё ещё стоявший к парню спиной гремлин.

— Невозможно в точности знать будущее, — пояснил пан Будовец. — Но можно просчитать благоприятные и неблагоприятные вероятности, и шанс на их воплощение. Мы не могли позволить себе напрасный риск. Так что ваша встреча с пани Эвой была в целом очень вероятна. Почти неизбежна. Господин Майер просто позволил себе ускорить ход событий, хотя я его отговаривал, поскольку такие попытки иногда оказывают прямо противоположный эффект.

— И как знать, что сейчас не тот самый случай?

— Я её крестный отец, — заявил, поворачиваясь, третий секретарь. — Вы что же, полагаете, что я мог бы причинить Эвке вред?

* * *

Свет, разлившийся над городом словно по щелчку выключателя, очертил приземистый силуэт уже очищенной от тел воротной арки — и голема, который немедленно сунул свой факел в бочку с водой, стоявшую тут же. Люди Майера и Будовца увезли убитых и раненых погромщиков; Шустал, раздобыв где-то тележку и ослика, отправил в кордегардию тело Бедржиха под надзором Ульриха и Вацлава.

В Йозефове