Так что я использовал эту смолу, сначала извлекал камни из ювелирных украшений, потом макал и оставлял на столике сохнуть. Все камни без оправы и без огранки я уже через смолу пропустил. В общем, процентов девяносто камней я успел в смолу обмакнуть за эти три дня, когда вдруг шум снаружи привлёк мой внимание. Встав из-за стола, я подбежал к окну и осторожно выглянул, стараясь не тревожить занавеску. Однако меня всё же заметили, и раздался крик:

– Это он! Брать живым!

– Размечтались, – хмыкнул я. – Как только нашли, черти? Зря, похоже, я на местных сыскарей грешил.

Рванув к столу, смахнул все камни в смоле в мешочек, не оставляя ничего, бросил его в небольшой рюкзачок, а сам рюкзак за спину. Дальше бегом в соседнюю комнату, где, открыв окно, выбрался на небольшой фронтончик и перебрался на крышу доходного дома. Внизу было два жандарма, но ничего сделать те не могли, приказ брать живым. Внутри уже слышался треск выбитой двери, когда я оказался на крыше, и дальше побежал по ней, хрустя железом. Недалеко убежал, до конца этого квартала, тут большая часть крыш была совмещена, а где нет, легко можно было перепрыгнуть, что я и делал. Когда на крыше показались преследователи, то я, вставив в магазин последний патрон и взведя затвор винтовки, уже прицеливался. Выстрелил точно, и так ещё пять раз. Не промахнулся ни разу. Правда, всё же старался не убивать, стрелял по конечностям, чтобы просто вывести из строя. Те этого не оценили и по жестяной крыше вокруг меня забарабанили пули, а я, отшвырнув в сторону разряженную винтовку, всё равно патронов к ней больше запасено не было, оттолкнувшись, заскользил к краю крыши. Ух, до брусчатки внизу четыре этажа. Ухватившись за водосточную трубу, я стал быстро спускаться вниз.

Так мне и удалось уйти, весь квартал оцепить жандармы не догадались. Вскочил в проезжающую пролётку, выкинув как пассажира, так и кучера, и, нахлёстывая коней, ушёл. Потом бросил засвеченный транспорт, сменил район да побывал на одной квартире, где переоделся. Одежда тоже засвечена, слегка изменил внешность и убрался из города. Насколько мне удалось узнать, император с семьёй перебрался на ближнюю дачу за город, а интересовала меня одна из трёх дочерей императора, принцесса Реона, как мне удалось узнать из газет. Ещё бы, та звезда репортажей, чуть ли не побывала в жутких объятиях грабителя. Это я в газетах вычитал.

Уже к вечеру, когда окончательно стемнело, я слегка наклонился над роскошным ложем и прошептал в прелестное ушко:

– Так, значит, я жуткий монстр?

Вскрикнуть та не успела, только округлила глаза, как я зарыл ей губки поцелуем. А так та меня узнала. Про остальное лучше не рассказывать, так как та сама схватила меня за рубаху и потянула к себе. Вот это принцесса, ох и жаркая штучка…

Под утро мы, с трудом разорвав объятия, расстались. Так зацеловали друг друга, что губы припухли. Реоне сегодня за завтраком придётся как-то объяснить, откуда взялась эта припухлость. Не сокроешь ведь. Ну да ладно, это её дело, я шептал перед расставанием на ушко всякие глупости, обещая вернуться и всё такое, но когда я спускался со второго этажа дачи по водосточной трубе, уже и забыл про принцессу. Страсть погасил, да и… разочаровала та меня, откровенно говоря, причём сильно. Нет, та мне очень понравилась, и возможно, что-то в будущем у нас было бы, портал построил и нашёл бы ход на Аргон, но всё перечеркнуло одно, имевшее для меня очень важное значение. Её искушённость в постельных играх, девственницей та не была, а для меня в серьёзных отношениях это было важным доводом. В данном случае продолжения у нас не будет и быть не может. Такая лёгкая ночная интрижка это одно, а серьёзные отношения с Реоной, всё же ветреная девушка, не для меня. Меня больше удивляло, что я одну её в постели застал с таким-то жизненным опытом.

Спустившись на землю, осмотрелся и замер, вжавшись в стену. Когда часовой прошёл мимо, я откинул с лица клапан белого маскхалата, стена тоже белой была, и быстро побежал рядом со стеной, считая окна. Ага, третье слева. Оно было приоткрыто, впуская утреннюю свежесть в спальню, что легко мне позволило проникнуть в комнату штатного корреспондента императорского двора. Это он, гад, писал кляузы про меня, Реона рассказала, вот во время наших постельных баталий я потихоньку и смог выпытать, где тот ночует, а тот всегда должен быть при императоре. Проверив, точно ли он, писака, по портфелю и писчим принадлежностям на столе было ясно, там не законченная статья была написана. Черновик. Снова гадость про меня придумывал, бумагомарака.

Достав чистый листок, оставил послание, как репортёру, так и императору, что писать обо мне нужно честно, иначе обижусь, весь двор вырежу. После этого замотав хозяина спальни в простыню, долго пинал, отрабатывая на нём всё моё негодование. Потом сломал ему обе руки и, покинув спальню, перед этим сменив белый маскхалат на тёмно-серый, мне же снова не нужно по трубе подниматься на верхний этаж, и смог благополучно покинуть сад летней императорской дачи, а потом и вообще территорию. Дальше я совершил ещё большую наглость, угнал личный самолёт императора, заставив пленных техников под дулом револьвера закатить в багажный отсек дополнительные бочки с топливом. Поднять самолёт в воздух мне удалось, всё благодаря теоретическим знаниям управления разных летательных аппаратов, что мне дал Яша. Я мог, пройдя в кабину любого самолёта или вертолёта, интуитивно разобраться с управлением и поднять машину в воздух. Сперва трудно было, но я освоился. Пора покинуть эту империю. До тропиков горючки должно хватить, и где тут тропики?

* * *

Как только портал сработал и я оказался в портальном зале Академии, то меня ожидала вполне торжественная встреча. Вот только ближайшие преподаватели, как увидели меня, тут же заорали:

– Лекарей сюда! Его пытали!

Но тут уже я, пуча глаза, отрицательно замахал руками и отбежал в сторону. Все с недоумением смотрели на меня, не понимая, что со мной происходит. Да уж, вид ещё тот, слегка вздутый живот, ну может, и не слегка, почти полтора килограмма камней заглотил. Но что важно, достаточно много осталось и никак не глоталось, уже не мог, полный, и что я сделал, да поступил по примеру хомяков. Вот так я и стоял, вздутый живот и распирающие от камней щёки. Да я челюсть с трудом закрыл и губы сомкнул, растянув лицевые мышцы, до того много взял с собой трофеев. А перед всеми открывать рот и показывать, что при мне было, хотя щёки и так угловаты из-за камней были, я не собирался. Ещё чего.

Тут и ректор голос подал:

– Срочно Корнея в нашу больницу, пусть с ним лекари поработают.

Сообразив, что от меня не отстанут, я сложил лодочкой ладони и, открыв рот, начал выталкивать всё языком. Долго выталкивал, потом ещё прошёлся между зубами и щеками, выискивая последние камни. Преподаватели вытаращенными глазами смотрели на груду сверкающих при свете ярких ламп камней, явно не понимая, как такое количество могло вместиться во мне, да я и сам не понимаю. Сплюнув последний камень, я мрачно осмотрелся, немного работая челюстью, а то мышцы растянутые затекли, и слегка невнятно сказал:

– Ну чего пристали, нормально у меня Испытание прошло? Как все, прятался, вот и выжил. – И, припомнив куртизанок в отеле в столице империи Россен, невольно хохотнул. – Хе-хе, и вспомнить нечего.