Потный, невероятно крупный мужчина рядом со мной невыносимо вонял комбинацией лосьона «Олд Спайс», лука и чеснока. Его бедро залезло на мою часть синего пластикового сиденья сантиметров на пять. Я вежливо улыбнулась и вытащила первый из блокнотов Барбары.

Они оказались худшим кошмаром газетного юриста. Барбара использовала жуткий вариант стенографии, в лучшем случае загадочный: беглый почерк с завитушками и хвостиками; то короткие фразы, то просто слова, а иногда целые предложения, чаще всего с тремя восклицательными знаками. Содержимое блокнота, как и ее статьи, казалось слишком поверхностным — Барбара в основном делала пометки и задавала вопросы самой себе.

Бел. тапок дев-ки.

Розалина пьяна???

Чрн седан.

Я знала психологов, которые работали так же — строчили каракули, используя блокноты преимущественно как сборник подсказок. Но они при этом пользовались еще и диктофоном. Хотя, опять же, возможно, я слишком строго подхожу к ее работе. Я встречала пару людей с фотографической памятью и очень им завидовала, в том числе и девятилетнему аутисту, который смог описать татуировку в виде петуха на руке мужчины, который ограбил бабушку, — описать настолько четко, что присяжные вынесли приговор за десять минут.

В мешанине слов выделялось одно имя: свидетель Розалины.

Не Габриэла — Гизелла. Гизелла Руссо, имя написано на всю страницу, наискосок, рядом всего лишь одна фраза: слишком толстая для стриптиза.

И еще имя первого полицейского, прибывшего на место, — Милт Добрженецкий, с большой пометкой: СП? Проверить!!! По крайней мере в этом она была осторожна. Я попыталась расшифровать непонятные буквы рядом с его именем, приложив лист блокнота к стеклу. Поезд проносился мимо домов, которые создали калейдоскоп света и тени.

Я ткнула локтем Хадсона. Он дремал, словно всю ночь занимался со мной сексом, а не храпел девять часов кряду.

— Как думаешь, что это? — спросила я, показывая на слова. Он взял у меня блокнот, мазнул по нему взглядом и бросил мне на колени, подтверждая мою догадку.

— Тут написано «волосы в носу», — сказал он. — Что на обед?

* * *

Я вошла в номер, и внезапно меня прошило ощущение того, что мама именно сейчас испускает последний вздох. Именно сейчас, в тысяче миль от меня. Дрожащими пальцами я набрала номер больницы.

Дежурная сестра была спокойна.

Никаких изменений. Вэйд присматривает за ней.

Никаких изменений, горько подумала я.

И отшвырнула телефон с такой силой, что он отскочил от кровати и упал на пол. Детский жест, знаю, но меня переполняла злость. Жаркая, горькая злость каждый день становилась все больше, питаясь знанием того, что женщина, невидящими глазами изучающая больничный потолок, слишком долго ждала возможности рассказать мне правду.

Были ли моменты, когда слова правды хотели сорваться с ее губ? Когда мы вместе качались на качелях, глядя на звезды или облака потрясающих форм? Когда она помогала мне с генеалогическим древом для школы в шестом классе? Когда я уезжала в колледж? Мне этого не узнать.

Я услышала тихий щелчок в замке, и дверь распахнулась так резко, что ударилась о стену. Все произошло так быстро, что мне хватило времени лишь наполовину скрыться за тяжелой оконной шторой.

Хадсон.

Вернулся из похода к отельному автомату, добыл себе колу. Не припоминаю, чтобы давала ему ключ.

— Где охрана, мать ее? — злобно спросил он.

— Ты хоть когда-нибудь, хоть раз можешь войти тихо? — Я выскочила из-за шторы, пытаясь утихомирить сердце. — Понятия не имею, куда подевалась охрана.

— Сейчас проверим.

Он вытащил телефон.

— Агент Воринг? Хадсон Бэрд.

Даже с расстояния в четыре фута я слышала, как непрерывно щебечет женский голос.

— Ладно, — сказал наконец Хадсон. — Да. Я хочу присутствовать. Через двадцать минут. Что с номером Томми? Жаль это слышать. Ага. Согласен. Она может оставаться в номере, пока я не вернусь.

Вот эта последняя фраза меня разозлила.

— Спасибо. Скоро буду. — Он сунул телефон обратно в чехол на поясе. Я заметила, что за пояс заткнута кобура пистолета, и поняла его сегодняшний выбор — свободная футболка. В Техасе подобные сразу выдавали «заряженного» носителя.

— Появился адвокат Луи. Они пригласили меня присутствовать на втором этапе допроса. Твою охрану отозвали на стрельбу в школе. — Он вскинул руку, увидев выражение моего лица. — Сильно пострадавших нет. Что до Луи, то сейчас ты здесь в безопасности. Его поймали на месте преступления. Им достаточно добиться признания. Мне кажется, они используют попытку твоего похищения, чтобы наказать Луи за кое-что потяжелее. К примеру, семейный наркобизнес.

Он вытащил верхний ящик комода и вынул из него Библию Гедеона, синюю с золотым тиснением. В идеальном состоянии, словно ее никто никогда не открывал. С 1908 года, когда баптисты начали раскладывать эти библии в номерах отелей. Гедеон, насколько я помнила, во всем повиновался Богу. Несмотря ни на что.

— Поклянись, что останешься в номере. И что закроешься изнутри на задвижку, когда я уйду.

Крутой военный парень стоял передо мной с Библией в руках.

Просил меня.

— Поклянись на этой Библии душой Девы Марии.

Я забыла, что он ревностный католик. А он забыл, что мне нельзя доверять, даже если дело касается Библии.

Я слегка кивнула.

Он посмотрел на часы.

— Я вернусь к пяти. К тому времени нам уже обеспечат охрану в аэропорту.

Как только он вышел, я глубоко вздохнула, наслаждаясь ощущением чисто убранного номера, и напомнила себе оставить большие чаевые уставшей горничной, которую я повстречала в холле.

А потом мне представились крошечные косточки пальца, попадающие под всевидящее око сканера в аэропорту. В ванной я уложила коробочку в косметичку, надеясь, что палец затеряется в мешанине цилиндров с помадой и тушью.

Мне не терпелось выбраться из номера. Но вместо этого я открыла ноутбук, сунула в него старую флешку, которую раскопала на дне сумки, скопировала слайд-шоу и осторожно спрятала флешку в маленьком боковом отделении, закрыв его на молнию.

С куда меньшим энтузиазмом я взялась за холщовую сумку из библиотеки, в которую были небрежно засунуты сделанные вчера копии статей. Я тщательно разделила истории о похищении Адрианы Марчетти и статьи по делу об убийстве Фреда Беннета, затем разложила их в хронологическом порядке и подчеркнула маркером имена людей, чьи воспоминания можно было выудить позже. Список телефонных номеров, которые нужно узнать. Это было похоже на чистку духовки — нудная работа в сочетании с мрачным осознанием того, что результат не удержится, а если так, то зачем морочить себе голову?