Реализовать намерения в адрес Елены, перешедшие в возможность, тоже сразу не вышло: аль-Футаим возмущённо прошипела, чтоб подобные вопросы я решал где угодно, только не на территории её Дворца, ещё и в присутствии далеко не единственного приглашённого муллы. Последние только и делают, что за мной с дедом внимательно наблюдают.

Сейчас я задним числом понимаю: тамошние религиозные деятели ожидали, что мы где-то проколемся.

Не на тех нарвались, хе-хе.

Дед в новую жизнь вцепился как клещ, что есть предсказуемо и понятно: мотивация — лучшая гарантия качества. Оттого он нигде не ошибся, выглядел достоверно, его мотивация за Эверест зашкаливала.

Не в последнюю очередь потому, видимо, что ему доброхоты там о наложницах ещё больше рассказали.

У Анастасии глаза так сверкали во время того разговора, что я переживал за старика. Как бы она моим жёнам семейный дворец нахрен не сожгла заодно с собственным мужем, не сходя с места.

Обошлось.

Трофим Барсуков, если мне не изменяет предчувствие, на уровне взглядов ухитрился с кем-то успешно перемигиваться. Здесь любопытно. Приязнь мимикой передать можно, ответную реакцию тоже, но как одними глазами свидание назначить?

Спрошу при случае.

Местные финансовые воротилы уподобились тамошним же священникам и, насколько могу судить, вслед за церковниками ждали наших косяков. Но дед был трезв, оттого точен, а я на таких мелочах давно не сыплюсь; как говорится, навыки и опыт.

Когда ты в эльфийском государстве своего налогоплательщика изображаешь годами, будучи при этом гномом и миллионером (молчу про настоящий род занятий), уж простенькие ритуалы, ещё и людьми придуманные… мелочь, одним словом.

— Здравствуйте, Дмитрий Иванович. — Бледный, но явно стоявший на своём чиновник от юстиции при нашем с герцогиней появлении слегка расслабляется.

Оно и понятно: те, кто сейчас его атакует, явно пришли не к компромиссу приходить, привет, пьяная тавтология. Ещё и в таком составе: здешняя церковная инквизиция плюс самая что ни на есть элита страны.

К простому рядовому судье.

— Привет, твоё высочество, — проходя мимо, нейтрально здороваюсь с членом Семьи, которого знаю лично. — А нахрена ты этих оп*здолов с собой в здание Суда приволок? Тебе что, закон не писан? А ну, лишний народ, брысь отсюда нафиг. Тёзка, можешь остаться, после меня в очереди будешь — я раньше занимал.

Гвардейцы числом в десяток, сопровождающие его, даром что маги неслабые да увешаны боевыми армейскими концентраторами как у кузин Барсуковых — служивые снарядились и огнестрелом.

На меня смотрят исподлобья и без приветливости с доброжелательностью.

Стволы на них, положим, как на корове седло висят и так же естественно смотрятся. И работать огнестрелом народ не умеет — по постановке рук видать, но выглядит где-то символично.

Жути, видимо, нагоняют. На дилетантов, профессионально в стрельбе не понимающих.

Это мы удачно зашли.

— Занудные вы мудаки, мужики, — вздыхаю, раздвигая чужие ряды плечом и торя дорогу блондинке. — Нет чтоб улыбнулся кто из вежливости, слабо? Хоть бы и ты, святой отец, подвинь кстати тоже задницу. Тебе сам бог велел с людьми приветливым быть, а ты в общественном месте козьи морды корчишь, будто говна поел.

— К-хм! — герцогиня хлопает меня ладонью сзади между лопаток. — Ржевский, я всё же дама! Тем более, ты в курсе, поскольку этим только что попользовался.

— Пардон, не специально, — каюсь лаконично. — Само вырвалось, больше не повторится.

Решительно отодвигаю церковника, наклонившегося над судьёй с другой стороны стола.

Поп возмущённо вскидывается и вдыхает поглубже, чтобы выдать мне в ответ своё общественное порицание, которое в моей системе ценностей идёт по цене туалетной бумаги. Использованной.

— Прикрой варежку, — успеваю сделать предупредительный в его адрес до того, как он откроет фонтан. — Всё, что ты можешь сказать, может быть и будет использовано против тебя, привет пьяная тавтология ещё раз: ты в уголовном суде Империи, куффар. А религия у нас отделена от государства, учи Основной Закон, святой отец.

Чёрт, то ли язык заплетается, то ли многочисленный алкоголь до сих пор долговязом играет — движется себе своей дорогой по желудку и кишечнику да впитывается в кровь постепенно.

— Что-то ты сильно в роль вошёл в Эмирате, — веселится Михайлова по-прежнему на родном языке, следуя у меня в кильватере. — Ржевский, ты же такой же христианин как они и мы уже не там. Не у твоих первых жён. Что за комедия?

Точно, старые нетрезвые дрожжи, ни с чем не перепутаешь. Это они под новыми впечатлениями затевают играть в моей голове под неожиданным углом: мне резко начинает хотеться яркого, позитивного, нестандартного.

Не сходя с места и не выходя из момента времени.

— А вдруг я с дедом вслед за жёнами бац — и в Веру Залива залива перескочил? — игриво подмигиваю рослой и аппетитной спутнице для поддержания беседы.

О деле, впрочем, тоже не забываю: раскладываю параллельно свои документы на столе, подвигаю пару стульев, отодвигаю подальше инквизиторов и гвардейцев, чтобы они в чужие бумаги не смогли заглянуть.

— Ты главное этого по-русски здесь не брякни, — становится на мгновение серьёзной Михайлова. — Ваше общество патриархально, твоя фамилия — охренеть какой символ даже для меня, иностранки. Дед твой ладно, он уже вообще Барсуков и у него особого выбора не было… Но если последний знаменосец Первой Кавалерийской Дмитрий Иванович Ржевский скажет, что он магометанин!..

— Э-э-э.

— Дим, ваше общественное мнение тезиса о свободе вероисповедания в твоём исполнении точно не вынесет, верь мне. Я всё же тоже монарх местами, менталистка, в массовом бессознательном чуток понимаю. Тебе добра желаю и сегодня не пила, — припечатывает она напоследок, продолжая с интересом изучать присутствующих.

— Упс. — А только что себя сам снисходительно развлекал самоуверенными мыслями, что я не прокалываюсь.

Расслабляться нельзя никогда, первое правило нелегала.

— Спасибо, — благодарю коротко спутницу. — Ты умная, не только ослепительно красивая.

А ведь так брякни вслух о чужой вере — потом реально не отмоешься.

— Ха-ха-ха, ты хоть комплименты бабам меняй иногда! — предлагает блондинка, занимая место рядом. — Ты эту фразу Далие дважды за приём сказал и Мадине тоже. Можешь для меня сочинить что-нибудь новенькое, чего я ещё не слышала?

Вообще-то, я эту фразу абсолютно всем говорю, но…

— Оба-на. — От крайнего изумления чуть не сажусь мимо стула. — Я ж не речью Альбиона тогда общался? И не по-русски? Как поняла?

— И чё⁈ — изумляется аристократка в ответ. — Дим, я претендую на престол самой протяжённой, если территориально, страны мира! Я менталистка четвёртого ранга! Ты чё, думаешь, я за несколько часов в чужом дворце не начала на пять десятых понимать тамошний язык⁈ Ну-у-у, Рже-е-евский, ты меня прям потрясаешь! — Она