энергия не помогала, а белую ману использовать не хотелось, вернее, не хотелось выдавать свой козырь Бет, ну просто не хотелось, чтобы она знала об этой особенности. Почему, Аскель сам не знал.

— Нууууууу… может, ты останешься? Задержишься ещё ненадолго, я могу рассказать многое, о чём слышала, свидетельницей чего была ранее.

— Нет, мне пора, спасибо за помощь.

— Ах! Милый, я рада оказать тебе услугу. Я несколько сотен лет так не веселилась, и если ты не против, я буду использовать те образы не для тех, у кого нечисты души, а для тех, у кого совести вовсе нет.

— Буду только рад, но не на обычных путниках.

— Я о них забочусь, как о собственных детях, удачи тебе, Аскель, и вспоминай меня добрым словом.

Щупальце отсоединилось от головы и, не потревожив ни единого волоса, скрылось в лесу. Голос исчез. Аскель развернулся и быстрым шагом пошёл прочь от леса. С левой стороны у него висел кошель с монетами, а с правой, на месте потерянного меча, находился непримечательный с виду наруч, взломать который ещё предстоит. Как предстоит найти парочку девиц в деревне, которая очень сильно напоминает город. Родилась мысль, от которой больной парень едва не рухнул на полпути к деревне. Бедные его ноги, колени болят, стопы едва ли сточенные полностью. Нет, он точно дебил. Да вот же указатель висит, прямо из сердца тянется к деревне. Стоит только посмотреть особым зрением, а он собирался заманить девушек вкусной пищей, да уж… похоже, эта Бет точно что-то поменяла в его голове, никак иначе как полным идиотизмом, такой поступок никак не назвать.

Переключившись в паразитное зрение, с изумлением заметил, как его симбиот трясется, будто рыдал или смеялся, но, скорее всего, последнее. Вряд ли «оно» способно на слёзы или сильный страх за другого, кроме своей собственной жизни.

Нужно было расспросить Бету про симбиотов чуть более подробно, а не только поверхностно, но всё равно. Информация, которую он получил, дорого стоит, но исключительно для самого Аскеля, и эту цену он готов заплатить. Деревня охранялась самым неприступным способом: два пьяных стражника, которые смотрели за дорогой сразу в оба глаза, по одному на каждого из присутствующих. Второй освещал пространство огромным фиолетовым фонарём.

— Стой… ик… ты кто таков?

Решив не нарываться на очередной конфликт, парень первым делом осмотрел себя любимого: дорогие вещи, превращённые чуть ли не в тряпки, обувь едва держится на ногах, показывая, что не предназначена для перемещения по лесу.

— Путник я, бард странствующий, у которого лютню украли разбойники, вы, кстати, ничего из леса не слышали? Там какие-то крики и вопли были.

От сказанного оба стража моментально протрезвели, затем нарисовали в воздухе какой-то полукруг с ромбом.

— Да будет земля им пухом… опять эта злая ведьма забрала себе новых жертв.

— А? Вы это о чём?

— Ты из леса вышел?

— Прошёлся по его окраине, там меня и подловили разбойники. — Не моргнув и глазом, соврал Аксель.

— Вот тебе сказочно повезло, милый бард. Хорошо, что зов не слышал, иначе не смог бы устоять. Тайна есть в этом лесу, нечасто, но люди пропадают. Бывают, зайдет, слыша женский стон, а назад не возвращаются, ты это… проходи, давай, не толпись в воротах, с тебя и так уже хватит.

Аскель кивнул и, проходя мимо стражей, которые даже не посмотрели на висящей на его поясе кошель с необычным наручем, уточнил:

— А если никто не возвращался, как тогда узнали про женские стоны?

Отвечать на вопрос никто не стал, впрочем, сам попаданец не горел желанием получить ответы на свои вопросы. Сейчас интересовало другое, более важное. Где именно находится Кира? Да, есть нить, но она то и дело перемещается, будто прыгает справа налево, но вот нити Нессии и Марины даже не дрогнули, указывая на местонахождение их владельцев.

Деревня действительно была большой и созданной, будто под город, вернее, так она расширялась, имелись таверны. Городская площадь, заполненная толпой, в центре которой стоял привязанный к столбу узник в виде какого-то паренька. Он улыбался, а ему в лицо прилетали гнилые помидоры.

— Ахахаха! Мазилы! Давайте ещё. Что вы целиться что ли не умеете! — Следующий снаряд прилетел точно в цель! Прямо в лицо.

Заинтересовавшись этим феноменом, бывший Рал приблизился к стоящему неподалёку стражу.

— Уважаемый…

— Вали прочь, попрошайка! Немедленно загремишь в тюрягу, если будешь приставать!

— Спокойно. — Аскель поправил волосы, выпрямляясь в полный рост. — Я просто хотел уточнить, за что его так?

— А? Милостыню даже просить не будешь? Удивил, я-то хотел тебя послать в поле работать.

— Напали по дороге, сильно избили, вот и в таком состоянии. Так что с этим парнем?

Местный хранитель правопорядка оскалился ещё сильнее:

— Нарушил закон, но так вышло, что ему могут скостить срок, преступление не такое сильное — козу по пьяни у соседа украл. В итоге у животного стресс. А если этот вор скотины не будет развлекать толпу, будет ему два месяца заключения, а так… только месяц, и урока ему на всю жизнь хватит.

Поблагодарив их, отправился дальше, следуя подсказке, пока не наткнулся на таверну, нить как раз вела на второй этаж. Открыв двери, обнаружил практически пустой зал, на оборванца никто даже внимания не обратил, а трактирщик, похоже, и вовсе принял за бродягу.

Увы, но так Аскеля никогда ещё не оскорбляли, пришлось идти наверх, словно он снимает тут комнату, что сразу же заметил хозяин заведения.

— Стоять! Ещё шаг, и тебя вышибут на улицу! Плати, либо выметайся.

— Сколько?

— Десять медных за обычную комнату. Заплатишь пятнадцать, тебе ещё и купальню организуют.

— Хорошо, какой у вас самый дорогой номер. — Приблизившись к трактирщику, спросил доверительным шёпотом Аксель.

— Самый дорогой стоит десять серебряных, но такой ты просто не потянешь. В него входит завтрак, обед и ужин, а так же уже готовая купальня.

— Согласен. — Достал одну золотую монету, чем вызвал жуткий интерес трактирщика, положил её на барную стойку. — Номер.

— Пятнадцать? Я хотел сказать…

— Только попробуй завысить цену, и я клянусь, что выбью тебе все зубы, и твои вышибалы тебе не помогут вместе со стражей. У меня был чертовски плохой день, и я не советую его портить ещё сильнее.

Самое страшное, что говорил Аскель спокойно и без нервов. Сглотнув ком в горле,