бы вас спросить, как Наина Иосифовна и вообще их семейная жизнь представлена в музее Ельцина в Екатеринбурге?

Людмила Телень: На самом деле личной жизни Бориса Николаевича и Наины Иосифовны посвящено довольно много экспонатов в нашей большой экспозиции. Есть даже отдельные экспозиции «Личная жизнь», где, например, есть свадебное платье Наины Иосифовны, которое она сохранила. Практически воссоздана их московская квартира, в которой они жили, когда переехали в Москву.

Там стоит мебель, привезенная еще из Свердловска в Москву: такая советская стенка, которую Борису Николаевичу сделали специально на заводе в Днепропетровске; ее передали в музей. Есть какие-то вещи, которые у них были дома. Например, висит картинка на стене: какие-то березки, такой русский пейзаж – это то, что висело у них дома. По максимуму воспроизведена вся обстановка. И, кроме того, конечно, фотографии Наины Иосифовны, времен уже когда Борис Николаевич был президентом, а она первой леди. В музее есть специальная экскурсия, которая называется «Первая леди», посвященная Наине Иосифовне. Мы время от времени проводим и такие гастрономические вечера, где готовят по ее рецептам…

В. Л.: По-моему, даже в меню ресторана они есть?

Л. Т.: Конечно! В меню и ресторана, и кафе, которое символически называется «1991» по ассоциации с 1991 годом, есть специальный раздел меню «Рецепты Наины Иосифовны».

Это, конечно, ее знаменитое творожное печенье, которое абсолютный «бестселлер». Все покупают, все привозят из Екатеринбурга в подарок. Хотя сама Наина Иосифовна каждый раз, когда приезжает, говорит: «Нет, вот здесь надо немножечко по-другому. Вот немножечко это не так, как я делаю». Ну, она готовит действительно потрясающе.

В. Л.: Расскажите о свадебном платье. Как удивительно, что оно сохранилось!

Л. Т.: Со свадебным платьем у меня есть и личная история, и как бы история музейная. Как оно оказалось в музее? Лежало где-то в коробках. Когда они переезжали, у них не было никогда времени разбирать вещи, поэтому все коробки просто автоматически грузились и перевозились из одного места в другое. Так они путешествовали из одной квартиры в другую в Свердловске, потом – в Москву, потом уже – на дачу. Когда она нашла это платье, оно было слегка порванное, потому что дочки, Лена и Таня, когда были маленькие, они играли в принцесс в этом платье; наряжались и в нем ходили. Поэтому вот это платье пришлось отреставрировать. Это, конечно, никакое не роскошное свадебное платье, а просто платье из крепдешина с короткими рукавами фонариком, с маленьким воротником, какое носили наши мамы в 1950-е годы. А моя личная история связана уже с книжкой. Потому что, когда Наина Иосифовна описывала это платье, она, кажется, не упустили ни одной подробности. Ей мама в Оренбурге нашла портниху. Та сделала все, как невеста хотела. Но дальше надо было определить цвет этого платья. И тут у нас с нею наступило полное творческое бессилие, потому что мы никак не могли это сделать. А Наина Иосифовна очень ответственный человек. Она технарь по образованию и любит точность. Я говорю: «Наина Иосифовна, ну, оно такое розовое, ну, розовое». Она говорит: «Нет, оно не розовое. Оно все-таки скорей персиковое». Я говорю: «Ну, хорошо, пускай будет персиковое. Ну, Наина Иосифовна, персиковое, розовое, какая разница?» «Нет, – говорила она, – это неправильно. Надо точно написать». И вот мы над цветом мучились. Вы себе не представляете, сколько раз оно было розовое, оно было персиковое, оно было абрикосовое, оно было пудровое, пока мы не мы нашли правильный какой-то оттенок, и вот оно.

Смешной момент, но показывает, какой она сложный автор для редактора, как любой очень тщательный и очень добросовестный человек.

И она к своему слову, в отличие от многих других людей, относится очень аккуратно, с предельной точностью. Каждый факт, каждое воспоминание требовало бесконечного, как бы теперь сказали, фактчекинга. Наина Иосифовна сама перезванивала своим друзьям юности, спрашивала: вот туда ли они ходили, на ту ли улицу, и как это выглядело тогда. Все детали она тысячу раз перепроверяла и панически боялась, что в книге будет какая-то неточность. Сетовала, что в книге Бориса Николаевича, когда он там что-то про нашу домашнюю жизнь пишет, есть какие-то неточности, мог сказать точнее…

В. Л.: Когда Наина Иосифовна впервые увидела экспозицию музея и себя лично в музее, свои вещи, как она на это отреагировала?

Л. Т.: Важно понимать, что Наина Иосифовна не видела экспозицию музея, не видела материалов подготовительных, т. е. музей как бы делали без нее. И первый раз она увидела музей прямо в день открытия в 2015 году, когда на следующий день уже намечалось торжественное открытие.

Татьяна Борисовна (дочь) провела ее по залам музея, так они вдвоем и шли. И мы все это засняли. Наина Иосифовна задает какие-то вопросы, видно, что ей очень нравится, видно, что ей интересно.

А вы знаете, у нас есть один такой мемориальный зал, в котором воссоздан кабинет Бориса Николаевича, и он воссоздан абсолютно точно.

Собственно, не воссоздан, это и есть его кабинет: он просто перевезен из 14-го корпуса Кремля, и там все, как было…

В. Л.: Это очень трогательный момент, где транслируется его прощальное слово?

Л. Т.: Да. Там транслируется его обращение, и висит его пиджак, и стоит чашка с чаем, из которой еще идет пар. И Наина Иосифовна вошла в этот зал, и с ней просто случился то, что называется «нервный срыв». Она разрыдалась. Когда увидела его пиджак, еще даже не услышав обращения, просто она увидела пиджак, увидела его чашку, увидела, что вошла в кабинет, из которого он только что вышел. И она расплакалась. И Татьяна Борисовна ее долго утешала. Естественно, эта съемка никуда не пошла. Но когда мы делали фильм, я про нее вспомнила. Но она очень долго не могла успокоиться; и говорит там какие-то очень важные слова об их отношениях, о том, что она почувствовала. И я Татьяне Борисовне говорю: давайте мы эти кадры в фильм поставим. «Мама ни за что не согласится». Я говорю: ну, отрежем там, где она плачет навзрыд. Но просто там такой накал эмоций, что это нельзя сыграть и нельзя рассказать – это надо увидеть. В результате согласились. Эти кадры вошли в фильм, и она там произносит слова, которые действительно очень важны для понимания их отношений.

В. Л.: В книге фигурирует мама Бориса Николаевича, видимо, Наина Иосифовна за ней следила в последние годы, когда жили вместе. Или они вместе не жили?

Л. Т.: Клавдия Васильевна. Она жила у них здесь