того, что Генри и его деньги были незаменимы для управления королевством и было мало людей, более подходящих для того, чтобы руководить политикой, пока Бедфорд оставался во Франции.

Отношения между Глостером и Генри Бофортом еще больше ухудшились в конце 1424 года, когда герцог обнародовал свои планы по вторжению в графство Эно, прямо бросив вызов канцлеру, Совету и своему брату Бедфорду. Хамфри, "то ли погрязший в честолюбии, то ли обуянный любовью"[352], скандально женился на Жаклин д'Эно в начале 1423 года, не обращая внимания на то, что она уже была замужем за Иоанном IV, герцогом Брабантским. После смерти отца Жаклин по праву стала графиней Эно, Голландии и Зеландии, хотя ее дядя Иоанн III, герцог Баварский, открыто выступил против ее притязаний, положив начало ожесточенной войне за престолонаследие в Нидерландах. После того как муж графини, герцог Брабантский заключил союз с ее дядей, Жаклин в 1421 году была вынуждена отправиться в изгнание и искать убежища в Англии. Теперь же она решила пересечь Ла-Манш в обратном направлении, чтобы вернуть свои наследственные владения, опираясь на армию, возглавляемую ее новым мужем Хамфри. Как и его дед, Джон Гонт, до него, импульсивный герцог увидел возможность получить иностранный титул и, вопреки всем советам, попытался реализовать свои амбиции.

С точки зрения Совета, это было катастрофическое развитие событий. Бедфорд изо всех сил старался сохранить позиции Англии во Франции и в значительной степени полагался на союз со своим шурином Филиппом, герцогом Бургундским. Оба герцога были согласны с тем, что вторжение в Эно вредит их дальнейшей дружбе, но Глостер упорно отказывался подчиниться просьбам Бедфорда отступить. Когда вторжение стало неизбежным, герцог Бургундский сообщила Бедфорду, что он вынужден поддержать в этом вопросе своего кузена, герцога Брабантского, тем самым, поставив под угрозу англо-бургундский союз. Бедфорд "в душе был сильно разгневан на своего брата за его упрямство"[353], и, надо полагать, епископ Бофорт и члены Совета тоже. Несмотря на столь яростное сопротивление, Глостер покинул Англию зимой 1424 года, фактически оставив Генри Бофорта во главе королевства.

Из-за отсутствия герцогов Бедфорда, Глостера и Эксетера в стране, епископ Винчестерский пережил суматошную зиму в Англии, из-за возросшей административной нагрузки и расходов, так что 23 февраля 1425 года ему было назначено дополнительное жалование в 2.000 марок за исполнение должности канцлера[354]. К апрелю, однако, Глостер вернулся, и конфликт между дядей и племянником стал неизбежен.

После многообещающего начала кампания Хамфри застопорилась: в декабре он захватил Монс, но неспособность добиться полного подчинения региона заставила его постепенно отступать, а его действия нанесли серьезный ущерб прибыльной морской торговле Англии с Фландрией и подтолкнули Бургундию к перемирию с Карлом VII. Еще больше Бофорта и Бедфорда разозлил тот факт, что безответственный герцог оставил свою жену в Эно, чтобы она продолжала свое дело в одиночку, и решил вернуться в Англию с новой любовницей по имени Элеонора Кобэм, фрейлиной его супруги.

Экспедиция Глостера получила огромную поддержку со стороны лондонских купеческих корпораций, которые восхваляли герцога за нападение на ненавистных им фламандцев. Епископ Бофорт, напротив, был очернен теми же лондонцами, которые считали, что он пытается несправедливо помешать делу Хамфри. Эта ненависть к епископу проявилась 13 февраля 1425 года, когда по всему городу было расклеено несколько антифламандских законопроектов, в том числе и "на епископских воротах Винчестера". Пока напуганные иностранцы в панике бежали из города, Генри принял мудрое решение усилить свою личную охрану, а затем приказал сэру Ричарду Уайдевиллу собрать войска и охранять лондонский Тауэр, не допуская туда никого без разрешения епископа и Совета[355]. Он готовился к худшему.

В середине апреля Глостер со свитой проехал по Лондону и добрался до ворот Тауэра, ожидая, что его людей пропустят внутрь. Когда Уайдевилл отказал, не получив от Совета разрешения на въезд протектора, Глостер пришел в ярость и проклял имя Генри Бофорта. Взрывоопасное напряжение сохранялось, когда 30 апреля собрался Парламент, и Глостеру и Томасу Бофорту было поручено внести трехлетнего короля в Вестминстер-холл, напомнив всем присутствующим, кому они служат. Однако разногласия между герцогом и канцлером не удалось унять, особенно после того, как разгневанный епископ публично отчитал Глостера за его возмутительное поведение. Экспедиция Хамфри за Ла-Манш стоила Англии значительных потерь от прекращения торговли с фламандцами, ухудшения отношений с герцогом Бургундским и, прежде всего, поставила под угрозу английские позиции во Франции. Епископ, вынужденный снова подчиняться старшему по рангу племяннику, публично возмущался внезапным возвращением Глостера в Лондон. К зиме 1425 года политическое соперничество между дядей и племянником перешло в глубоко личное.

* * *

Томас Бофорт также, до конца апреля 1425 года, вернулся в Англию, когда он присутствовал на открытии Парламента в Вестминстере[356]. Герцог Эксетер служил во Франции уже более восемнадцати месяцев, хотя нет никаких доказательств того, что он присутствовал на поле боя во время великой победы Бедфорда над франко-шотландскими войсками при Вернёе, 17 августа 1424 года. Учитывая, что его первоначальная отправка во Францию была отложена из-за плохого самочувствия, это может объяснить отсутствие Эксетера в записях в этот период. Возможно, он просто был слишком нездоров, чтобы посещать какие-либо важные собрания, и таким образом избег внимания как клерков, так и хронистов.

Вернувшись на английские берега и вновь оказавшись на политической сцене, Эксетер быстро извлек выгоду из недавней смерти графа Марча, когда 1 мая 1425 года ему были пожалованы некоторые земли Марча, расположенные в нескольких графствах, включая Норфолк, Саффолк, Эссекс, Хартфордшир, Кембриджшир и Хантингдоншир. Предполагалось, что Эксетер будет владеть этими землями до совершеннолетия наследника Марча, его племянника-подростка Ричарда, герцога Йорка. 29 июля герцог Бофорт снова извлек выгоду из смерти другого человека, когда после кончины епископа Джона Вакерлинга ему временно передали опеку над всеми мирскими владениями епископства Норвичского, что обеспечило дополнительный доход в 600 фунтов стерлингов в год[357].

Еще одна значительная утрата произошла в октябре того же года, когда Ральф Невилл, граф Уэстморленд и муж Джоанны Бофорт, скончался в возрасте около шестидесяти лет. С момента своего брака с представительницей семьи Бофортов в 1397 году граф возглавлял величайшую династию на севере Англии, укрепляя связи с такими семьями, как Моубреи и Перси, благодаря бракам своих дочерей и в процессе расширяя влияние братьев своей жены. Лишив наследства свою первую семью в пользу детей от второго брака, Уэстморленд с умом вкладывал средства в своих отпрысков Бофортов-Невиллов, обеспечивая им хорошее положение в обществе и подготовку к взрослой жизни. Его старший сын от Джоанны, Ричард Невилл, унаследовал многие из замков графа, включая Рэби, Миддлхэм и Шериф Хаттон, хотя графский титул перешел к старшему сыну Ральфа от первого брака, в соответствии с условиями первоначального