Потому что я не знала слова, обозначающего того древнего Скорпиона, с грудью и головой мужчины. Но его знал Отец. Он говорил на древнем языке Кхента, на языке Ары, на языке каждого дерева, каждого насекомого и человека. Ни один язык от него не ускользнул. Я дрожала, опасаясь, чего мне может стоить необходимость использовать его знания, но не желая терять пальцы.

– Girtablilû, – произнесла я, вложив в звенящий голос всю свою надежду.

Я дрожала каждой клеточкой своего тела, наблюдая за тем, как змея готовится к броску. Мать крепко сжимала мою руку, но потом ослабила хватку. Малатрисс смотрела на меня подозрительно, словно увидела во мне что-то новое.

– Благородные сердца. Бессмертные сердца. – Она протянула к нам все свои шесть золотистых рук. – Мудрые сердца. Вы прошли первое испытание, но внутри вас ожидают другие. Мне самой интересно, сможешь ли ты справиться, малышка. Вход для вас открыт – остается только в него войти.

Через руины пронесся порыв холодного ветра, а спустя мгновение я услышала шорох крыльев. Малатрисс начала спускаться по пандусу, но мы уже были на территории замка не одни. Я обернулась и при виде пастуха и Финча поспешно накрыла руками ремни, стягивавшие мою поклажу. Подозрения Кхента, что наше отсутствие не прошло незамеченным, оправдались.

– Входи в эту дверь, дитя, если это тебе необходимо, – сказал пастух и направился ко мне, хромая и опираясь на трость. Ему не составило труда отыскать меня своими незрячими глазами. – Но ты не возьмешь с собой эту книгу.

Финч бросился ко мне. Золото его тела блекло по мере обретения им человеческого облика. Но ему не суждено было до меня добраться, потому что между нами, злобно оскалив зубы, встал Кхент.

– Луиза, пожалуйста! – умолял Финч, выглядывая из-за плеча Кхента. Его огромные карие глаза наполнились слезами. – Ты сама не понимаешь, что делаешь. Когда-то мы были друзьями, и несмотря на то что мы разные, ты всегда была добра ко мне. Ты в самом деле хочешь увидеть, как мы все погибнем?

– Дело далеко не только в этом, – ответила я. – Прости, это зашло слишком далеко, вам меня не разубедить.

– Как вы нас нашли? – спросил Дальтон, подходя к Кхенту и вставая рядом с ним.

Я начала пятиться, подозревая, что вскоре придется бежать, причем очень быстро.

– О брат, я тебя чувствую. Я всегда тебя чувствую. Ты отвернулся от нас, но это не означает, что связь между нами разорвана, – произнес Финч и встряхнул гривой темных волос. Потом отвел взгляд в сторону и с отвращением в голосе добавил: – Я знал, что ты изменился, но как ты мог забрать книгу? И работать на него?

В глубине души я ощущала вину, а заодно и сомнение, но это длилось недолго. Лоб пронзила резкая боль, и я перевела дыхание, чтобы не упасть. Иногда я ощущала, что присутствие Отца постепенно усиливается, но в этот раз оно нарастало со скоростью летней грозы. Ощутив близость пастуха, Отец заблокировал мой разум, и я почти ничего не слышала из того, что говорили совсем рядом со мной.

Дай мне встретиться с ним, дай мне разодрать его зубами и когтями!

Руки Матери обняли меня за плечи, уводя от разгорающегося спора. Мы, пошатываясь, двинулись к спуску. Сквозь кровавую пелену в голове до меня долетали лишь обрывки разговора.

– Я сделал это не ради себя, – сказал Дальтон. – Это ради нас всех. Ты загнал их в угол, ты собрал весь сонм сражаться с кучкой детей. Это не очередная война, это просто еще одна кровавая бойня! Генри выпустил души. Он израсходовал свою силу. Чего ты еще хочешь?

– Жить, брат мой! И наказать тебя за убийство моей сестры.

Но это я ее убила.

В искаженных уголках моего разума нарастало недовольство и слышался мрачный смех. Спуск стал очень крутым, и я позволила Матери вести меня, едва нащупывая ногами пандус.

– Я не позволю ей забрать книгу! – Финч уже орал, сбросив с себя напускную вежливость, и я услышала оглушающий лязг стали. – Ты отвернулся от нас, брат. Ты ослабел. Мне не доставит удовольствия покончить с тобой, но я все-таки уничтожу тебя. Луиза! Луиза, пожалуйста! Она уходит… Мы пощадим твоих друзей, Луиза, если ты нас выслушаешь. Прислушайся к голосу разума!

Они слабые, и они здесь одни. Давай покончим с этим, дочь, давай отомстим!

Я стиснула зубы. Нет. Не сейчас. Не в момент, когда мы уже так близко…

– Кхент, – с трудом прошептала я. – Луна…

– Я ее вижу. Иди, эйачу, иди! Мы их остановим.

Но я тяжело оперлась на Мать и замерла. Было неправильно уйти и оставить их с пастухом и Финчем. Я не могла позволить другим сражаться за меня. В то же время мне было страшно представить, что может произойти, если Отец использует меня в своей древней мести.

Я крепко зажмурилась, сконцентрировавшись на присутствии Матери в надежде, что, если я буду держаться рядом с ней, его влияние исчезнет. И хотя оно лишь немного ослабло, я смогла открыть глаза и увидеть ее и Кхента. Оба пристально и озабоченно смотрели на меня. Как же мне уйти? Перед глазами промелькнули сотни возможных вариантов будущего, но ни одна из перспектив не внушала оптимизма. А что, если мы выберемся из Гробницы и обнаружим, что Кхент убит? А если бы мне удалось договориться, чтобы нас пощадили, то все были бы спасены? Что, если смерти и кровь, проливаемая за нас в Холодном Чертополохе, напрасны?

– Иди, – снова сказал Кхент, нажав мне между лопатками, – и возьми с собой мое мужество.

За его спиной вспыхнул золотом Дальтон. Он размахивал каким-то предметом, на обоих концах которого сверкали острые лезвия. Он сам пылал, как огонь, и сквозь языки пламени я разглядела пастуха, направлявшегося к нам. На его лице вместо привычной доброты застыла ярость. Кхент отвернулся от меня, и я заметила, как в его руках возникла напряженная дрожь, а на затылке уже начала пробиваться серая шерсть. Он брал силу от луны, чтобы защитить нас.

Малатрисс уже почти достигла двери. Пора было уходить, неся тяжелую книгу вниз по пандусу. И хотя Мать была рядом, кожу покалывало от холода. Наконец мы вошли в Гробницу, и тихий шепот ужаса напомнил мне, что в таких местах обитают только мертвецы. Благородные сердца. Мудрые сердца. Бессмертные сердца.

Господи, помоги мне. Я уже не ощущала себя бессмертной.

Потрясенная, но с некоторым облегчением я шагнула в открытую дверь и оказалась в знакомом по снам холле. Нет, теперь это было не видение, а реальное место. Иная реальность. Я видела владения одного Переплетчика, но это было нечто другое – не просто пустота небытия, заполненная непроницаемыми тенями. Невероятное зрелище, нереальное, сверхъестественное, явно не предназначенное для глаз простого смертного. Я остановилась, подняла голову и уставилась на бескрайний стеклянный зал звезд и ночи, замерев в коридоре, в котором вместо стен были медленно вращающиеся бесчисленные созвездия. Все-таки я сюда попала. Возможно, не в качестве простой смертной, а как вынужденное вместилище божественной сущности, хотя я по-прежнему чувствовала себя обычной служанкой.