Единственное сходство с другим Переплетчиком заключалось в ноздрях-щелях и постоянно двигающихся челюстях, которые щелкали и клацали, пока он свисал над нами.

– Это существо несет два моих творения.

Его голос напомнил мне гнусавый голос поденщика, который постоянно выпивал в переулке за домом, где я жила в детстве, и казался мне энергичным и веселым. Но потом в пьяном угаре он зарезал свою жену, поэтому, вероятно, был не таким уж и веселым.

– Белая книга, – дрожа от страха, с трудом произнесла я, словно выкапывая собственный голос откуда-то из груди. – Я… я бы хотела ее уничтожить.

Я сняла мешок с плеч и уронила на пол. Из темноты вынырнула Малатрисс, подхватила его и отнесла поближе к Переплетчику.

Его лицо наклонилось к моему настолько близко, что мне нечем стало дышать. Я порывисто вздохнула и закрыла глаза, но потом заставила себя их открыть. Его рыхлый рот будто что-то постоянно жевал, перекатывая слюни из одной щеки в другую, пока он тщательно изучал меня с расстояния всего в пару сантиметров.

– На одной руке есть отметина. Отметина Переплетчика, – прошептало существо.

– Да, я… я уже встречалась с одним из восьмерых – с тем, что переплетает души.

– Значит, она встречалась с Шестым. Я – Седьмой.

Оно медленно отплыло от меня, и одна из его рук повисла на сухожилии, чтобы выудить Белую книгу из мешка. Затем оно снова взглянуло на меня.

– А что насчет книги внутри? Что надо сделать с ней?

Я растерянно взглянула на Мать. Та осторожно кивнула.

– Она внутри тебя, Луиза, тебе ею и распоряжаться. Не в моих правилах навязывать свою волю.

– Но в ней есть и частичка тебя, – сказала я. – Именно поэтому они и поместили в меня душу Отца – чтобы не потерять книгу Темных Фейри.

Седьмой схватил Белую книгу и начал просматривать. Одна отделенная от тела рука придерживала корешок книги, другая плавно опускалась вниз, чтобы перелистывать страницы. Я откашлялась.

– Малатрисс сказала, что я должна четко изложить свои просьбы. Именно так я и поступлю. Я желаю, чтобы была уничтожена только Белая книга, после чего нам бы очень хотелось отсюда уйти.

При этих словах Седьмой расхохотался, снова напомнив мне пьяницу из детства. Смеясь, он раскачивался и натыкался на собственные руки.

– Уйти. Да, хорошо. Уйти. Тогда эта получит то, что хочет, но только после того, как я получу то, что причитается мне.

Две услуги. У меня не было сомнений, что цена будет очень высокая. Я напряглась в ожидании, не переставая думать о хрупких костях в углу.

– Равновесие или хаос, равновесие или хаос? – Бледная рука Переплетчика, державшая кости, начала их трясти.

Я сглотнула, не имея ни малейшего представления, чего мне следует ожидать. Все остальные его руки были неподвижны, пока эта бросала кости. Два маленьких кубика медленно опускались прямо передо мной, удерживаемые в воздухе невидимой силой. Когда они опустились, я увидела крошечные, состоящие из чешуек символы. Равновесие.

– Белая книга будет уничтожена.

Рука, пролистывавшая книгу, отдалилась, и ее место заняла другая, державшая черное перо. Она стала водить этим пером над словами. Как только поверх слова были начертаны какие-то нечитаемые буквы, слово исчезало с листа.

– От истории остаются воспоминания. От воспоминаний – слухи и молва. Молва превращается в легенду. Легенды забываются.

Неожиданно для себя я почувствовала, что мне больно видеть, как уничтожается книга. С каждым исчезавшим словом я понимала, что уходит один из Надмирцев. Из этого мира исключались их жизни, их сущность. Я подумала о Дальтоне, которым восхищалась, вспомнила тоску в его голосе, когда он настаивал, чтобы я уничтожила книгу. «Когда меня не станет, винить больше будет некого». Возможно, он ошибся. Возможно, всю вину можно будет свалить на меня.

Или на мистера Морнингсайда, так как я пришла сюда по его требованию. Мое сердце наполнилось сожалением, а глаза – слезами. Выбор был сделан, и ничего уже нельзя было изменить, но я надеялась, что мне хватит сил выжить в борьбе с влиянием Отца, сбежать далеко-далеко, в горы, вглубь пустыни и найти способ заглушить его голос. Сейчас я должна была довериться Дьяволу в этом мире, чтобы избавиться от дьявола внутри себя. Все его ошибки и ложь показали мне, что я заблуждалась, когда выбирала, на чью сторону встать.

Я всматривалась в темноту. Где-то стоял пустой саркофаг, которому предстояло вместить в себя пастуха. Существовал ли другой, предназначенный для Отца? Отца, который вел себя непривычно тихо и молчал, пока вытирали дочиста все записи в Белой книге. В конце концов я, возможно, сделала кое-что, чтобы заслужить его одобрение.

Седьмой закрыл круглые черные глаза. Он был спокоен и задумчив, раскачиваясь вперед-назад с отвисшей челюстью.

Я взглянула на Малатрисс после нескольких минут тревожной тишины. Может, Переплетчик… Может, он заснул?

– Что происходит? – спросила я, откашлявшись.

– Для снятия заклятия потребуется время, и Переплетчик решает, какие жертвы ты должна принести.

Жертвы… Мы прошли извилистый путь от просьбы до услуги и наконец до жертвоприношения. Но я не особенно удивилась – неправильный ответ загадки стоил пальца. Это место было не для легкой болтовни и пустых угроз.

– Жертвы? – переспросила Мать. Очевидно, она разделяла мою тревогу.

Малатрисс пересекла единственное пятно света, оставшееся в Гробнице, и, подойдя ко мне, коснулась моей щеки. Я отшатнулась, и она усмехнулась.

– Как ты думаешь, чем пользуется Переплетчик, чтобы создавать книги? Воздухом и желаниями? Кожу для вашей книги предоставила колючая Ночтли, пусть даже та сейчас пребывает в живой плоти.

Малатрисс явно получала удовольствие от моего испуганного вида. Ее усмешки переросли в хохот. Наклонив голову, она посмотрела на свою змею и ласково потрепала ее по голове.

– Она нашла вход в устье трех рек и принесла с собой в Гробницу красивую птицу. Готовая к жертве, умная, она познала смерть в болезни, но шаман излечил ее прежде, чем она навсегда ушла в ночь. Ночтли принесла свою прекрасную птицу в Гробницу, а когда Переплетчик потребовал ее убить, Колючая отказалась.

– Варварство, – прошептала я. – Почему птицу? Что такого она могла натворить?

Переплетчик продолжал работать и размышлять.

Малатрисс оторвала свой взгляд от змеи и насмешливо улыбнулась.

– Это была по-настоящему опасная и ужасная птица. Я знаю, ей не понравилась Нира.

Я удержала в себе гадкие слова, которые хотела произнести после того, как это услышала. Если бы привратница сумела заглянуть в мое сердце и понять, что в нем творится, возможно, она бы почувствовала, как мне не нравится ее любимица.

Переплетчик стал работать быстрее, страницы словно летали, слова исчезали так быстро, что перо казалось каким-то расплывчатым пятном. Мы ждали, пока Седьмой вынесет свое решение, и с каждой секундой мое беспокойство нарастало. Мои ладони стали мокрыми от пота. Мне стоило огромных усилий стоять спокойно, зная, что вскоре будет сделано какое-то немыслимое заявление. Я потерла лицо обеими руками и вздохнула, желая, чтобы это испытание наконец закончилось и я узнала, что мне необходимо сделать, чтобы покинуть Гробницу древних.