Жаль, что я украл нашу дочь, и не считал ее нашей.

Жаль, что я не сказала тебе, что Полина твоя.

Жаль, жаль, жаль…

Вере надоело жалеть раньше, чем мне. Наши откровенные разговоры сделали свое дело. Теперь моя очередь перестать жалеть о том, что упущено, и просто наслаждаться тем, что есть. И ждать то, что еще будет.

— Наша последняя ночь в этом городе, — Вера скинула полотенце, и я приподнял ладони с ее живота, позволяя ткани упасть на пол. — Давай проведем ее интересно. Врач разрешил, — она развернулась, потираясь о мою футболку напряженными сосками. — Если ты, конечно, в настроении.

— Когда это я не был в настроении, Вера Гарай? — шутливо прорычал, поднимая свою любимую ношу.

— Пока еще Виноградова, — выдохнула Вера, оказавшись на кровати.

— Через год снова станешь Верой Гарай, — прикусил ее шею так, как Вера любит, но на секунду протрезвел.

Вера хотела, чтобы Полина запомнила нашу свадьбу. И мы ждем ее трехлетия, но сейчас Вера носит сына, которого мы решили назвать Алексеем, и…

— Только не говори, что ты заставишь меня ждать трехлетия сына! — навис над ней, и взглянул серьезно. — Вера!

— Через год поженимся, — улыбнулась мягко, и потянула меня на себя.

Сладость любимых губ. Раньше не любил поцелуи, предпочитая поскорее приступать к главному, но Веру люблю зацеловывать. Чтобы лежала румяная, с блестящими глазами, растрепанная и самая красивая на свете. И вся моя.

— Влаааад, — выдохнула Вера, цепляясь за мои лопатки.

Скользит своими пальчиками по моей коже, ноготками царапает. Хочет жестче, но нельзя, любимая. Потом, как маленький родится — тогда. А сейчас я могу дать тебе только нежность.

Облизываю ее соски по очереди, как леденцы. Прикусываю, а Вера мою голову ближе прижимает. Любит меня всей кожей чувствовать также, как и я ее. Просто любит.

И я люблю. Безумно.

— Ну же, — прошептала, обхватив меня ногами, и я приспустил белье. А затем толкнулся прямо в нее. Горячая, влажная, в ней всегда охерительно хорошо.

Мы оба дрожим, выдыхаем в губы друг друга, вдыхаем, дышим одним воздухом. Она приподнимает бедра, нанизывась на меня сильнее, обнимает крепче, и Вера кивает.

Давай.

И я толкаюсь в нее — медленно, до упора, выбивая стоны. Ее ресницы дрожат, губы манят, и я снова целую ее. Держусь из последних сил, контролирую движения, боюсь навалиться всем телом, а Вера ничего не боится.

Провоцирует, потирается грудью, как кошка пытается изогнуться. Но я пресекаю, фиксирую ее, и двигаюсь так, как нужно.

Показываю, что люблю ее так, как только способен. В глазах вспышки, как от неонового света, голова кружится, удовольствие прошибает.

— Люблю тебя, — всхлипнула Вера, вздрагивая всем телом, сокращаясь вокруг меня.

Ее уносит, а следом и меня поглощает этот дикий кайф — с ней всегда словно в первый раз.

Эпилог

Еще 1,5 года спустя

— Чего сидим? Давайте танцевать, — подбежала к своим скромно сидящим за столом подругам, и потянула их в зал.

— Ты — неправильная новобрачная, — улыбнулась Настя — секретарь моего Влада — подпрыгивающая под очередной хит Егора Крида. — Разве вы не должны сидеть за столом, и ждать криков: «Горько»?

И, зараза, произнесла это слово так громко, что наши гости подхватили, и уже раз эдак в пятнадцатый начали скандировать:

— Горько! Горько! Горько!

Бедный Егор Крид, не судьба мне потанцевать, а я ведь специально сняла каблуки, и переобулась в балетки. Благо, под белым платьем не видно. По поводу платья Настя тоже высказалась, что неприлично матери целого семейства одеваться в цвет невинности, но мне в кои-то веки плевать! Я хотела веселую свадьбу, белое платье, и Полину как подружку невесты — и я все это получила.

— Ну иди сюда, муж, — поманила Влада, который только-только вернулся в зал ресторана с улицы, где курил в мужской компании.

— Что, опять целоваться? — схватился он за голову под общий смех.

А я лишь кулак показала.

Разумеется, Влад подошел ко мне, подбадриваемый выкриками из зала, как всем горько, и потянулся ко мне.

— Ты же не хочешь, дорогой, — отклонилась назад, уворачиваясь от его губ. — Что, уже надоела? Вот говорили мне, что брак резко охлаждает мужчин, а я, глупая, не слушала!

— Глупая, глупая Вера, — усмехнулся муж, и не думая оспаривать мою шутку, и, таки, поцеловал меня.

Сколько бы ни было у нас поцелуев, каждый как первый. За эти годы, проведенные вместе, я научилась различать его поцелуи: успокаивающие, говорящие о любви, поцелуи нежности, или поцелуи, намекающие на продолжение.

Сейчас Влад признается мне в любви, и это лучше, чем слова.

Чувствовать любовь всегда лучше.

— Мама, папа, давайте танцевать! — в мое платье и в ноги Влада вцепился смерч по имени Полина, и мы разомкнули поцелуй.

— Детка, ты не устала? — муж поднял дочь на руки, вглядываясь в ее румяное личико. — Скоро няня отвезет тебя домой, маленьким девочкам пора спать.

— Егор же здесь, — надулась Поля, указывая на сына секретарши Влада — двенадцатилетнего вежливого мальчика, весь вечер сидящего за столом.

— Егор — не маленькая девочка, — подмигнула я дочери. — Но вообще… давайте танцевать, я только за!

Расправила юбки пышного платья, и, под восторженный визг Полины закружилась вокруг себя. А как остановилась, не сдержалась, и фыркнула — до того страдальческое выражение застыло на лице Влада.

— А мне обязательно танцевать под… это?

— Обязательно, папочка, — дернула мужа Полина, и мы стали танцевать уже втроем.

Для кого-то свадьба видится романтичной, но для меня самая лучшая — именно такая. И пусть умники вроде Насти и моих соседок продолжат поучать меня, что не место маленькому ребенку среди взрослых, да еще и в такое позднее время. Пусть продолжат сетовать на белое платье, на то, что маленький Леша был с нами в ЗАГСЕ — это такая ерунда.

Мне весело, я счастлива, и Влад тоже. А Полина, так и вовсе, светится. Надеюсь, она, хоть и маленькая, но запомнит этот день — день неидеальной в общепринятом смысле, но восхитительной свадьбы.

А затем моя улыбка чуть померкла.

— Влад, — я тронула мужа за руку, и кивнула ему за спину. — Там…

Он обернулся, и на пару секунд застыл. А затем опустил Полину на пол, привычно поцеловав в висок, и спросил:

— Твоих рук дело?

— Иди уже. Он ведь приехал, — махнула Евгению Александровичу рукой, и переключила все свое внимание на свою любимую подружку невесты — этим званием Полина невероятно гордится.

— А кто это? Куда папа?

— Скоро вернется. Давай танцевать, — теперь уже я подхватила Польку на руки,