– Торопимся, Цёвек, поехали.

Гордон стоял в ванной и брился, когда в дверях показалась Кристина.

– Куда собираетесь? – спросила она.

– На дежурство, – ответил он.

– К восьми вечера. А сейчас, если не ошибаюсь, – Кристина посмотрела на часы, – восемь утра.

– В первой половине дня мне нужно заглянуть в полицейское управление к Геллерту.

– Когда-нибудь вы все-таки научитесь рассказывать о своих планах. – Кристина захлопнула дверь.

Гордон закончил бриться, квасцы почти не пригодились. Он надел спортивный костюм, но галстук завязать ему не удалось.

– Можете завязать? – вышел он из ванной.

Кристина подняла взгляд из-за письменного стола.

– Идите сюда.

– Что вы делаете?

– Решила набросать на бумаге пару идей, который у меня родились. Чтобы было что показать «Пингвину».

– Издательству?

– А какие еще варианты?

– Надеюсь, им понравится.

– Я тоже.

Кристина снова склонилась над рисунками, а Гордон подошел к телефону и набрал Главное полицейское управление. Геллерт был уже на работе.

– Вы последовали моему совету? – спросил детектив, услышав голос Гордона.

– В каком-то смысле да.

– В каком смысле?

– Лучше расскажу при встрече. Нам нужно поговорить о двух женщинах.

– О каких женщинах?

– Одну зовут Фанни, а другую – Ирма, – ответил Гордон.

– Сейчас не получится поговорить.

– А когда?

– Что скажете о раннем обеде?

– Мне подходит. Где?

– В двенадцать в «Цесарке», на улице Баштя. Знаете, где это?

– Знаю, – ответил Гордон и положил трубку.

Кристина посмотрела на него, с минуту она просто смотрела, потом продолжила рисовать. Жигмонд подошел к письменному столу, достал из ящика тетрадку с адресами. Полистал, подошел к телефону и набрал номер.

– Алло, – послышался голос мужчины с сильным французским акцентом.

– Это Гордон. У вас будет часик в первой половине дня?

– Часик?

– Полтора.

– Полтора?

– Да.

– Наверняка будет, – ответил мужчина.

– В десять часов в «Аббации»?

– Договорились. Оревуар!

– Оревуар. – Гордон положил трубку.

Он надел пальто, остановился в дверях.

– Уже уходите? – спросила Кристина.

– Мне пора, – ответил мужчина. – Вечером я позвоню вам из редакции.

– Как скажете, – отозвалась девушка и снова склонилась над бумагой.

Гордон посмотрел на часы – было уже половина двенадцатого. Он подозвал официанта и попросил счет. Мужчина напротив него захлопнул записную книжку.

– Будем ли мы писать о венгерских политиках и их похождениях, зависит от главного редактора. – Он посмотрел на Гордона. – Я ничего не могу обещать.

– И не надо, – ответил Гордон.

– Одного только разговора недостаточно.

– Понимаю.

– Как вы думаете, эта Марго сможет мне помочь?

– Я с ней поговорю.

– Будьте добры. Признаюсь, – продолжил рыжеволосый репортер с косматой бородой, – я уже как будто слышал об этом. Но у нас это редкость.

– Именно поэтому может оказаться интересным.

– Я еще сам поспрашиваю, – кивнул француз.

Гордон оплатил счет, пожал руку Арману Манто, корреспонденту журнала «Эхо Парижа», и прямо напротив кофейни сел на четвертый трамвай. На Берлинской площади пересел на сорок девятый, на котором доехал до площади Кальвина. С Кечкеметской улицы повернул на улицу Баштя и в двенадцать с небольшим вошел в «Цесарку». Он огляделся в полумраке ресторана, но Геллерта нигде не было. За столами сидели в основном мужчины, это были студенты и учителя Научного университета имени Петера Пазманя. И хотя был полдень, в ресторане еще были свободные места, однако надо признать, что не все могли позволить себе обедать в «Цесарке».

Официант проводил Гордона к столику в конце ресторана и спросил, что ему принести.

– Пока просто кофе, – ответил он.

Репортер только открыл «Пештский дневник», как у столика выросла фигура инспектора полиции. Промокшее пальто мешковато висело на его худощавой фигуре, с зонтика капала вода, шляпа была мокрой.

– Прекрасно, – поздоровался он с Гордоном, – я смотрю, вы остались сухим.

– Я успел до того, как начался дождь.

– Вы уже заказали?

– Еще нет.

Геллерт подозвал официанта. Тот забрал пальто, шляпу и зонтик, принес два меню. Жигмонд заказал бульон с двумя яйцами, а Владимир – фирменный пёркёльт.

– Ну, так что вы хотите? – Инспектор откинулся на спинку стула.

– У вас еще должок по делу Роны, – ответил Гордон.

Детектив удивленно посмотрел на него.

– Роны? Вы о Роне собрались говорить?

– А как же! Мне же нужно сдать статью.

– Ну так… – Геллерт зажег тонкую сигару, – я мало что могу вам рассказать. Судебный процесс еще не завершился, поэтому я и не могу официально о нем говорить.

– Тогда неофициально.

Детектив удивленно поднял брови.

– Рону, безусловно, никто не подкупал, – начал Геллерт. – Только в ходе другого следствия он вмешался в историю, в которую ему не следовало бы впутываться.

– Но вы не можете сказать, что это была за история.

Геллерт кивнул.

– В суде его оправдают, но, поскольку он поставил в неприятное положение весь детективный корпус, его сместят. От службы не отстранят, но какое-то время ему придется заниматься кражами на железной дороге.

– Маловато для статьи, – заметил Гордон.

– Я с самого начала говорил, что вы только время зря потратите. Но вы не слушали.

Гордон не отвечал. Официант принес бульон и пёркёльт. Во время обеда они говорили на нейтральные темы. О гражданской войне в Испании, Муссолини, решении короля Бельгии об усилении армии перед лицом нарастающей угрозы со стороны Германии.

После обеда оба закурили. Гордон подозвал официанта, и, несмотря на все протесты Геллерта, оплатил обед.

– За то, что бесплатно довезли до дома, – заявил Гордон.

– Вы не хотите ничего знать о мертвой девушке? – вырвалось у детектива.