Киссур спросил, не проезжали ли здесь парчовые куртки и в какую сторону они проехали. Крестьяне долго спорили между собой и наконец сказали, что парчовые куртки, точно, проезжали, и часть поехала по тракту, а часть по Абрикосовой. Киссур спросил, куда ведет Абрикосовая дорога. Крестьянин сказал, что она ведет к Белоснежной управе, и что он не советует ему туда ехать, потому что в Белоснежную управу проследовал столичный инспектор. И вообще про это место пошли нехорошие толки. Тогда Киссур плюнул на ладонь левой руки и ударил по плевку ребром правой. Плевок отскочил в сторону Абрикосовой дороги.

– Я все-таки поеду по Абрикосовой, – сказал Киссур.

– Как знаешь, – ответил крестьянин. – Только говорят, что инспектор Шаваш не из тех, кто любит жалобы, а из тех, кто любит подарки. И я снял бы на твоем месте эту шапку с самшитовыми кольцами.

* * *

Охранник Шидан, по прозвищу Черепашка, которому Шаваш велел седлать к часу Росы коней, чтобы отправляться завтра утром с поручением, вернулся с напарником в караульную. Шидан снял пояс и стал чистить медную бляшку на поясе.

– Думается мне, – сказал Шидан Черепашка, – завтра нам дадут много денег.

– Это хорошо, – отозвался напарник.

– Не очень-то этого хорошо, – сказал Шидан, – потому что, сдается мне, Шаваш понял, что зря арестовал яшмового аравана, и что никакого золота он ему, негодяю, не сделает. И я думаю, что он завтра велит везти его в столицу и прикажет, чтобы он до столицы не доехал.

– Я про это ничего не думаю, – ответил напарник.

– А я про это думаю, – сказал Шидан, – пойти и напиться до послезавтра.

– Тогда, – посоветовал напарник, – иди напиться в нижнюю деревню, а то тут и пить нечего, и раньше времени попадешься на глаза Шавашу.

И Шидан пошел в нижнюю деревню на постоялый двор напиться, чтобы быть завтра пьяным и не ехать с поручением, потому что такие поручения у него с Шавашем случались, но только касательно людей, а не воскресших богов. И это не очень-то простое дело – убить бога, даже если состоишь на государственной службе.

Шидан пил сначала бузу, а потом рисовую водку, а потом какую-то хитрую штучку из фиников и яблок, а потом опять рисовую водку, а потом опять бузу. Ему стало легче на душе, и он подумал, что обязательно завтра поедет в столицу. Вот возьмет и поедет! Д-дочке. На приданое.

– Сударь, – сказал ему кто-то, – это не вы обронили монету?

Шидан Черепашка обернулся. Перед ним стоял парень в синей куртке, синих штанах и красной косынке, повязанной на лбу узлом, напоминающим свиное ухо. Парень был выше Шидана на голову и шире в плечах на кулак. Шидан был пьян, но не настолько, чтобы терять деньги. Он улыбнулся деревенскому простачку и сказал:

– И вправду, потерял!

Потом ему стало весело, и он хлопнул парня по плечу:

– Нашел, – так угощайся!

Новый знакомый стал пить вместе с Шиданом. Шидан вскоре с ним очень подружился. Шидан спросил, случалось ли ему убивать мертвецов. Парень отвечал, что другие говорят, что случалось, но сам он не уверен, что это были мертвецы. А вот отцу его случалось, это точно.

– Слушай, – сказал Шидан, – ты-то мне и нужен. Я тебя покажу Шавашу, и мы поедем завтра вместе.

– Куда же мы поедем вместе? – спросил парень в косынке, завязанной узлом в виде свиного уха.

Шидан был пьян. Одна буза, и другая буза, и один Арфарра, и другой Арфарра сильно смешались в его голове.

– Тут, – сказал Шидан, – вышло одно не очень хорошее дело. Здешний хозяин хотел сварить золото и скрыть недостачу, – Шаваш ему для этого добыл одного человека, Арфарру. Ясное дело, у них ничего не вышло. И вот он сегодня приходит ко мне и говорит: «Вези завтра Арфарру в столицу, только смотри, чтоб не доехал».

– Да, – согласился собеседник, – не очень-то это простое дело, убить мертвеца или бога. Но я тебе помогу.

Шидан обрадовался и пил, пока не стало совсем беспамятно. Потом Шидан заторопился в усадьбу. Они вышли. Ночь была красавица: жемчужные звезды, серебряные луны. Шидан попросил свести его в нужник, потому что завтра надо ехать пораньше и потому что такие вещи не предписано делать помимо обозначенных мест. Парень повел его с дороги к кустам, обсыпанным лунным серебром.

– Ох ты ну ты, – сказал Шидан, – посмотри, какая красота!

– Как ты думаешь, – полюбопытствовал парень, – если Арфарра бог, не придут ли ему на помощь звери и бесы? Ты только погляди, что там торчит!

Шидан поглядел и увидел, что из кустов выходит огромный белый волк, а глаза волка сверкают, как два медных таза. Шидан отшатнулся, и в тот же миг парень поймал Шидана и ударил его ножом в яремную вену. Шидан вскрикнул и упал, и пока падал, помер.

Парень перенес тело Шидана в кусты и снял с него форменную одежду стражника. Свою одежду он завернул в платок, вложил туда же камень, завязал все это тройным узлом и кинул в реку. Он переоделся в куртку Шидана, проверил ключи и документы и пошевелил губами, повторяя пароль, услышанный от Шидана. Потом он вынул из Шидана кинжал с рукоятью в форме белой трехгранной шишки, с узким желобком вдоль обеих сторон клинка, вытер его о траву и сунул себе в рукав. Волку он приказал сидеть.

* * *

Бьернссон проснулся: кто-то стоял над ним и капал горячим воском:

– Вставай же!

Бьернссон пригляделся и узнал человека со свечой и в парчовой куртке: это был Киссур Белый Кречет. Киссур схватил яшмового аравана за ворот рубахи и вынул из постели. Одеваясь, Бьернссон повернул голову и увидел слева, у стены, стражника. Голова стражника лежала отдельно.

– Пошли, – сказал Киссур, накидывая на Бьернссона куртку. – Обет, что ли, этот подонок дал, – извести всех, кого народ называет Арфаррой?

Бьернссон поискал глазами. Стражник давеча был не один. Ага! Вон и напарник. Бьернссону стало жутко.

– Зачем вы меня искали? – спросил он.

– Я не вас искал, – ответил негромко Киссур, – пошли.

Они отворили дверь, и Бьернссон поскользнулся в какой-то луже. Бьернссон посмотел, откуда натекла лужа, и увидел, что лужа натекла из Серого Ряпушки.

– Мне нет смысла уходить, – вдруг проговорил яшмовый араван.

– Еще чего, – возразил Киссур, – вас завтра велено убить.

Они спустились в кабинет хозяина, где часов пять назад Шаваш допрашивал пленника. Никого: только на шелковых гобеленах шепчут ручьи и вьются дорожки, девушки танцуют в сером предутреннем свете, и горит лампадка перед маленьким богом у большого зеркала. Киссур подошел и оглядел себя в зеркало. Он впервые в жизни глядел на себя в парчовой куртке тайного стражника. Он был очень похож на отца и потому дьявольски красив. Желтая парчовая куртка шла ему необыкновенно.

Киссур поворотился к сейфу и потянул стальную ручку: заперто. Тогда Киссур уперся ногою в стену, взялся обеими руками за крышку сейфа и поднатужился. Бьернссон вытаращил глаза: железо закричало дурным голосом, замок крякнул и расскочился. В сейфе были деньги, бумаги государственного займа и закладные на людей. Золото Киссур спустил в мешок и закинул за спину.