Не успели украинские войска вернуться с победой из Белоруссии, как уже в декабре 1702 года Головин пишет секретное послание Мазепе, чтобы тот начал тайную переписку с воеводой киевским Потоцким или отправил бы к нему своих верных посланцев[434]. С этого момента по настоянию российских властей Иван Степанович постоянно имел при польском дворе своего резидента, с 1703 года вел переписку с коронными гетманами[435]. Кроме того, в связи с тяжелой ситуацией на фронтах Северной войны поляки объявили Петру о своем желании совместно с Мазепой воевать против шведов[436].

Совершенно неожиданно Северная война обернулась привлекательной и интересной для Ивана Степановича стороной. Крайнее ослабление Речи Посполитой в войне со Швецией открывало заманчивую перспективу воплотить в жизнь его титул гетмана «обоих берегов». Ранее мы подчеркивали, что рожденный и выросший в Правобережной Украине Мазепа не мог без тоски думать о родных местах, отданных полякам. Его, как искреннего защитника православия, не могли не волновать и те репрессии, которые устраивались в Правобережье католиками и униатами. Подчинение Правобережья гетманской власти не только сделало бы более защищенными границы Гетманщины, но и во многом упростило бы задачи государственного строительства, уничтожив рассадник своевольства, каковым являлась Палеивщина.

Пора снова вспомнить об этом давнем сопернике Ивана Степановича, «народном герое» Семене Палее.

Можно не сомневаться, что Иван Степанович думал о нем постоянно. Исподволь, как настоящий политик и дипломат, создавал он в Москве негативное мнение о фастовском полковнике. Еще в октябре 1696 года Мазепа писал Петру о том, что к Семену Палею бывают частые присылки от литовского гетмана Сапеги. Тот якобы остерегал Палея, чтобы он не верил Мазепе и не приезжал к нему в Батурин. Иван Степанович направил в Фастов своих резидентов, стараясь выведать планы Палея, в частности, не собирает ли он людей для какого-нибудь военного предприятия. В посланиях к царю он подчеркивал, что Палей относится к нему теперь не так «сердечно», как раньше, в частности, не пересылает писем, которые получает от поляков. Иван Степанович не советовал пускать Палея с вооруженными людьми в Киев, хотя сам еще совсем недавно «за собственные деньги» купил ему там двор, «приохочивая» его к царской службе. Вскоре стало известно, что польский король (Август II) прислал Палею 4 тысячи золотых червонцев на наем казаков. После этого Мазепа немедленно издал универсал, запрещающий казакам переходить на правый берег. Резиденты доносили из Фастова, что многие люди Палея высказывались за то, чтобы служить новому королю, «богатому деньгами», а не «на две стороны», как раньше. Палей пьянствовал и в разгуле попеременно пил то здоровье короля, то царя.

Ситуация на Правобережье резко обострилась в 1699 году, когда после заключения мира с Турцией польский сейм принял решение о ликвидации казачества в Речи Посполитой. Гетман Самусь, полковники Палей, Искра и другие правобережные старшины получили приказ распустить своих казаков и уйти из частных и королевских владений. Следить за исполнением этого распоряжения было поручено коронному гетману Яблоновскому.

Его посланцев Палей встретил категорическим отказом подчиниться. Фастов отбил атаку польских войск, после чего в руках Палея фактически оказались Брацлавское и Киевское воеводства. Открыто выступая против польского короля, Палей в условиях начавшейся Северной войны одновременно отказывался идти на царскую службу, ссылаясь на различные затруднения[437].

Летом 1702 года Подолию и Брацлавщину охватило массовое восстание. Крестьяне сжигали дома, убивали поляков и шли в казацкие полки Самуся и Искры. К осени они изгнали поляков вплоть до Львова. Палей сперва официально придерживался нейтралитета, желая добиться поддержки Москвы. Но 10 ноября 1702 года после семинедельной осады он вместе с Самусем берет Белую Церковь[438]. После этого польская власть на Волыни была ликвидирована.

События восстания резко поставили вопрос об объединении Украины — вопрос, который и так возник в ходе Северной войны. Однако все было совсем не просто. С одной стороны, польский король Август был единственным внешнеполитическим союзником Петра, ссориться с ним совершенно не входило в его планы. С другой стороны, идеалы лидеров восстания коренным образом отличались от той системы Гетманщины, которую с таким трудом создавал Мазепа.

Положение гетмана и русского правительства было очень щекотливым. Восстание против поляков было необыкновенно популярно в Левобережье. Сотни человек перебегали на Правобережье, не говоря уже о запорожцах. Палей и Самусь представлялись им новыми Хмельницкими и героями Украины. Все в один голос утверждали, что восставших поддерживает царь. Мазепа на самом деле переслал повстанцам порох, опасаясь, что в противном случае потеряет всякий авторитет на Правобережье.

В конце 1702 года Г. Ф. Долгорукий предупреждал Мазепу, что шведский король по наущению своих польских сторонников распространял слух, будто гетман с 20 тысячами казаков перешел Днепр и двинулся на поддержку Самусю. Долгорукий настоятельно рекомендовал Ивану Степановичу, чтобы тот писал в Речь Посполитую, опровергая эти слухи[439].

В декабре 1702 года Петр приказал Мазепе поставить у Днепра «крепкие и частые караулы», чтобы никто не мог убежать к Палею — подданному Речи Посполитой и короля, и в начале 1703 года гетман издал соответствующие универсалы[440].

В начале 1703 года позиция Августа II в Польше укрепляется. Оба коронных гетмана и войско присягают ему на верность. В феврале 1703 года поляки обращаются к Петру с просьбой направить им в помощь против шведских войск Мазепу с казаками. При этом поляки хотели, чтобы Палей и его люди были в послушании у короля, о чем к нему были посланы соответствующие письма. Мазепа по приказу Головина активизирует свою переписку с польскими гетманами и направляет весной 1703 года в Белую Церковь (к Палею) своего человека — в качестве резидента и «медиатора» в отношениях с поляками[441].

В Подолии и Брацлавщине полякам сопутствовал успех. Восстание было задушено. Казаки частично бежали в Молдавию, другие уходили к Палею. Тот спешно укреплял Белую Церковь и объявил, что сдаваться полякам не намерен.

Мазепа занимал выжидательную позицию, тем более что Петр был занят сражениями на Неве и основанием новой столицы. За взятие Ниеншанца и первую морскую победу над кораблями шведов сам Петр и поручик Меншиков были пожалованы Андреевскими кавалерами.