чжэнтун, или "истинной линии правления", и что Цин "занимали законное место в исторической передаче мандата Неба", пишет Марк Эллиотт. Они отличались от ханьских предшественников тем, что в их ритуалах, произведениях искусства и памятниках доминировали боевые достижения. Но при этом они были расчетливы в своих военных и политических методах. Двойная государственная структура отделяла ханьскую бюрократическую администрацию собственно Китая от цинской знаменной системы, созданной для маньчжурской родины и внутренних азиатских рубежей. Во внутреннем дворе преобладали маньчжурские солдаты, называемые знаменосцами, а евнухи были заменены кабальными слугами. Военные решения принимались тайным Большим советом маньчжурских аристократов, говоривших на языке, который ханьцы не понимали. Вооруженные силы были разделены на элитные войска маньчжурских знаменосцев и ополчение "Зеленый штандарт", состоящее в основном из ханьцев. Несмотря на представление Чжао о том, что варвары были включены в конфуцианско-правовое государство, они уважали ханьские обычаи только тогда, когда это помогало их правлению, подобно тому как буддизм использовался в буддийских областях. Однако, хотя конфуцианская бюрократия была подчинена маньчжурскому правящему классу, она была необходима для его стабильности, поскольку позволяла контролировать свои владения в форме, гораздо более близкой к прямому территориальному империализму, чем это удавалось их бывшим варварским предшественникам.

Войны Цин, как и войны Юань, были вызваны необходимостью заставить покориться правителя, который одновременно являлся императором Китая и ханом ханов. При условии формального подчинения степных народов Цин обычно предпочитали торговлю через "пограничные рынки чайных лошадей", а не войну. Камнем преткновения обычно становилась честь. Осторожно подписывая договоры с Российской империей, которая также расширялась в Центральной Азии, Цяньлун направил свои армии против "простых варварских вождей", которые "унизили" и "ранили" тщеславие универсального государя. Против цзунгаров, последнего противника, в сложной логистической обстановке саванн и гор, "впервые была создана логистическая система, которая позволила китайской империи вести длительную войну далеко в степи и использовать огромные материальные богатства Китая в разрушительных целях". Пердью считает, что это стало возможным только благодаря коммерциализации китайской экономики XVIII века. Цинские армии проникали вглубь цзунгарского сердца, где маньчжурская знаменная конница теснила врага, а пушки и мушкеты ханьских войск "зеленого штандарта" добивали его. Цины нападали не только тогда, когда были сильны. Их милитаризм мог создать любую военную силу, какая бы ни потребовалась, любой ценой, как это было в Риме.

В кампании 1761 г. 100-тысячная армия уничтожила почти всех мужчин-цзунхаров, а женщины и дети стали подневольным трудом для китайских семей. Число погибших и пропавших без вести зунгарцев составило полмиллиона человек. Позднее, по китайским оценкам, 40 % этих жертв пришлось на эпидемию оспы, 30 % - на геноцид мужчин, а около 20 % бежали за границу. Обычно при капитуляции степного народа его аристократы и воины включались в состав клана победителя, а остальные становились рабами или кабальеро. Женщин, детей и стариков убивали редко. Этот геноцид был исключительным и проводился по вине самого Цяньлуна. Он призывал: "Не проявляйте к этим мятежникам никакой пощады. Спасать следует только старых и слабых. Наши предыдущие военные кампании были слишком мягкими. Если мы будем действовать как прежде, наши войска уйдут, и начнутся новые неприятности. Если мятежник попал в плен и его сторонники хотят сдаться, он должен лично явиться в гарнизон, пасть ниц перед командиром и потребовать сдачи. Если же он посылает кого-то только для того, чтобы потребовать сдачи, то это, несомненно, уловка. . . . Расправьтесь с этими хитрыми цунгарами".

Некоторые историки считают правление Цяньлуна эпохой китайского Просвещения, поскольку он был большим покровителем искусств (и посредственным поэтом). В его походах не было ничего просветительского, хотя они и расширили территорию Цин более чем на 1,5 млн кв. км. Цзунгарское ханство было переименовано в провинцию Синьцзян, как она известна сегодня. То, что творят там современные китайские правители, - лишь бледная тень деяний их предшественников.

На этом амбиции Цяньлуна не закончились. В 1747-49 и 1771-76 гг. велись войны с тибетцами Цзиньчуань. Эти кампании оказались неожиданно трудными, поскольку цзиньчуаньцы приспособили свои военные действия к горной местности. Первая война не принесла особых результатов. Вторая обошлась в 62 млн. таэлей (вес серебра) против 23 млн. в Цзунгарских войнах, погибло 50 тыс. маньчжуров. Восемьдесят процентов расходов пришлось на материально-техническое снабжение армий продовольствием, обмундированием, палатками, ручным огнестрельным оружием, порохом и, главное, лошадьми, волами и повозками для перевозки на большие расстояния. В кампании было задействовано 200 тыс. солдат и 400 тыс. гражданских рабочих: "Несмотря на узкую финансовую базу и тонкую бюрократическую сеть, династия Цин смогла эффективно мобилизовать всю государственную структуру и значительную часть населения для реализации своих амбициозных имперских проектов" . Это была тотальная война, в которой участвовала инфраструктурная мощь, превосходящая все западные государства.

В основе этих войн лежали скорее месть, слава и величие, чем расчет выгоды. Завоеванные регионы всегда были расходным материалом для казны. Для Цяньлуна завоевание новых территорий было славным предприятием, достойным веков и придающим блеск его правлению. О своих походах он хвастался в "Записи о десяти совершенствах", заявляя: "Десять примеров военных заслуг включают в себя два умиротворения джунгар, усмирение мусульманских племен, два уничтожения цзиньчуаней, восстановление мира на Тайване, покорение Бирмы и Вьетнама; если добавить к этому недавнее двойное капитулирование гуркхов, то всего получится десять. Зачем к этому добавлять ... ...тривиальные восстания во внутренних провинциях?".

Экспансия была вызвана гневом на оскорбления, например, на то, что узурпатор местного престола не испросил его благословения. В ответ на это он возмутился: "Величественная Великая Цин держит единую власть над центром и периферией, а теперь этот узурпатор из отступнического племени смеет считать себя равным нам?!" Цяньлун извлек все необходимые ресурсы. Он считал, что должен поддерживать маньчжурских солдат в бою, так как хотел иметь возможность постоянно вознаграждать их и не желал, чтобы они смягчились к китайскому образу жизни. Эллиотт комментирует: "Вторая половина правления Цяньлуна была настоящей оргией военного ликования. Некоторые из его династических речей обрели поэтическую форму. Цяньлун сочинил более 1500 произведений на темы войны и сражений, связанных с десятью его кампаниями". Гигантские триумфальные стелы усеивают пейзаж.

Как обычно у монголов, последующее правление не было жестоким, если народ не восставал, поскольку Цин объединяла земледельцев и скотоводов. Официально признавались этнические культуры покоренных народов, мифы о происхождении и истории родословных. Если Министерство обрядов занималось делами иностранных государств - данников на востоке, то Колониальный двор - народами Внутренней и Центральной Азии. Колониальный двор сделал народы Внутренней Азии подданными Цин, не превращая их в ханьцев, а местные вожди стали чиновниками Цинской империи. Тибетцы управляли тибетцами,